В сентябре 1989 года произошло фатальное для советской власти событие – Президиум Верховного совета СССР отменил две «антисоветские» статьи Уголовного кодекса РСФСР – 70-ю и 190-1. Они предусматривали наказание за «антисоветскую агитацию и пропаганду» (70-я, до 7 лет лишения свободы и пяти лет ссылки) и «распространение… заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй» (190-1, до трех лет лишения свободы).
Эти статьи исключали безнаказанную возможность критического обсуждения советской истории, зафиксированной в канонизированных учебниках, и делали невозможным существование в СССР исторической науки, по крайней мере в той ее части, которая касалась советской истории.
Горбачев, прошедший в этой системе до самого верха карьерной лестницы, несомненно, понимал, что он делает, лишая КГБ важнейших инструментов запугивания. На страхе перед наказаниями за «контрреволюционные преступления» с самого начала своего существования держалась советская власть. С отменой «антисоветских» статей Уголовного кодекса Политбюро КПСС и КГБ потеряли власть над населением.
Как только страх перед госбезопасностью исчез, в Советском Союзе возникла свобода слова и многопартийность, а советская власть рухнула. Еще через полгода, в марте 1990 года, была отменена уже не работавшая 6-я статья советской конституции о «руководящей роли партии», и КПСС провалилась в тартарары.
Через 10 лет у власти оказался Путин и начал медленный процесс возврата в общественное пространство советских идеологических ценностей. То есть, советского же взгляда на советскую историю, в первую очередь – военную.
Попытки придумать новую государственную идеологию начали предприниматься с самого начала путинского правления. Это оказалось довольно трудным делом. Поскольку новый режим был откровенно антидемократическим, опереться на демократические, то есть западные ценности, было невозможно. Идеология должна была не сблизить, а отдалить Россию от западной цивилизации. Сдохшая в одночасье вместе с СССР советская идеологическая догматика была с этой точки зрения бесполезна. Ничего, из истории партии, которую десятилетиями зазубривали все школьники и студенты в СССР использовать в новых условиях было невозможно.
Точнее, почти ничего. Культ победы в «Великой Отечественной Войне» («ВОВ» на советском жаргоне), существовавший в советское время, оказался единственной частью советской идеологии, которая удалось выделить из общего целого и очистить от коммунистической фразеологии. Вместе с ней поддавались возрождению и милитаристский дух советского режима, культ армии и органов госбезопасности, имперский шовинизм и мечта о будущих военных победах.
Казенный военно-патриотический ажиотаж разрастался с самого начало 2000-х годов, постепенно охватывая историческую науку, центральную прессу и образование.
Довольно долго этот процесс носил подспудный характер, ограничивался все время нараставшим государственным финансированием всевозможной псевдоисторической, сталинистской и милитаристской макулатуры, усилением идеологического контроля за академической наукой и школьными программами, созданием всевозможных шарлатанских фондов и институтов, производивших эту самую макулатуру. И превращением свободных некогда СМИ в органы лживой государственной пропаганды.
Одновременно шла подготовка новых кадров путинских ученых. Старшее поколение их, студенты 90-х годов, уже сами выросли в докторов наук и генерируют новые поколения шарлатанов.
По уровню бесстыдной фальсифицированности путинская казенная историческая наука за 20 лет уже догнала советскую. Но при этом давление на общественность и нормальных исследователей до 2020 года было скорее неформальным. Из-под него можно было вывернуться, если не зависеть от государственных академических институций.
Теперь ситуация вышла на новый качественный уровень. В РФ начали приниматься законы, карающие за идеологические преступления всех.
В марте 2020-го Дума одобрила набор совершенно безумных поправок к конституции РФ. Помимо отказа соблюдать международные законы и обнуления президентских сроков, там имелся и такой экзотический пункт, дополнивший статью 67: «Российская Федерация чтит память защитников Отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите Отечества не допускается».
Формулировка, на первый взгляд, кажется, бессмысленный, но за ней вырисовывается конституционная установка на идеологический террор, цензуру и запрет гражданских свобод.
В демократических условиях невозможно заставить людей принудительно чтить чью-то память. Так же как невозможно законодательно защищать «историческую правду» просто за отсутствием такого обязательного для всех понятия. Не менее бессмысленно и словосочетание «умаление подвига народа». Под «подвигом народа» можно понимать все что угодно, в том числе и борьбу советского населения с советской властью. В любом случае, не чтить чью-то память, плевать на то, что другие считают «исторической правдой» и самостоятельно решать, что считать подвигом, а что нет – это неотъемлемое право любого гражданина демократической страны, гарантированное конституцией.
Было ясно, что за введением в конституцию антидемократических поправок должны последовать и антидемократические законы.
В апреле 2020 года глава думского комитета по культуре Елена Ямпольская подготовила к внесению в Госдуму законопроект, запрещающий «…публичные высказывания, в которых содержится приравнивание целей, решений и действий советского командования и военнослужащих СССР к целям, решениям и действиям руководства, командования и военнослужащих нацистской Германии и стран Оси в период Второй мировой войны».
Формулировка абсурдная со всех точек зрения. Скажем, можно с полным основанием считать сталинский режим более преступным, чем нацистский, и таким образом ни в коем случае не приравнивать один к другому – к радости законодателей.
Действительный смысл этого закона состоит в том, чтобы под страхом наказания в принципе исключить в России любые обсуждения советской истории вообще и военной в частности – и в форме научных исследований, и в форме публицистики, и просто в форме публичных высказываний. За все это теперь будет полагаться срок.
В этом смысле новый закон – прямой преемник «антисоветских» статей советского времени. Это законодательная защита государственных научно-исторических фальсификаций и запрет свободы слова и мнений.
В начале марта в Уголовный кодекс РФ была включена статья 243.4, карающая за «уничтожение либо повреждение воинских захоронений, а также памятников, стел, обелисков, других мемориальных сооружений или объектов, увековечивающих память погибших при защите Отечества или его интересов либо посвященных дням воинской славы России». Срок – до трех лет, если в группе – то до пяти.
Тут надо иметь в виду, что солдатских кладбищ в СССР и на тех иностранных территориях, где воевала РККА, практически нет. Во время войны отношение к трупам убитых солдат было примерно таким же, как к трупам зеков. Солдат даже по уставу хоронили должны были в общих ямах без именных табличек. А фактически РККА собственные труппы не подбирала даже там, где находилась долго, например на оккупированных в конце войны территориях.
Новый закон охраняет не гипотетические воинские захоронения, а бесчисленное количество уродливых и помпезных советских монументов, прославляющих сталинские победы и, как правило, не связанных с солдатскими захоронениями. К защите памяти павших закон отношения не имеет, только к защите отвратительной советской идеологической символики. И, что самое главное, к защите лживой советской версии истории мировой войны, то самой пресловутой «исторической правды».
Что именно считает нынешний российский режим «исторической правдой» — понятно. Это чисто сталинская версия история мировой войны, в которой Советский Союз представлен невинной жертвой коварной нацистской Германии, борцом с фашизмом и освободителем Европы. Из нее вытекает, например, что все, кто пытался сопротивляться сталинскому режиму, независимо от их политических взглядов и целей — коллаборационисты, и пособники фашистов. А все, кто с ним сотрудничал – борцы за свободу.
Вопрос о том, что собой представляла сама сталинская империя, за какие, собственно, политические цели сражалась советская армия, какое режим она принесла на «освобожденные» иностранные территории и почему не ушла оттуда после окончания войны, в этой системе координат даже ставится не может. Так же, как и вопрос о том, кто в реальности был зачинщиком и организатором второй мировой войны помимо Гитлера и на что, собственно, была направлена вся сталинская внутренняя и внешняя политика 30-50-х годов – на борьбу за мир, или наоборот, на внешнюю агрессию.
Реальная советская история, которую путинский режим пытается запретить знать и изучать, выглядит примерно следующим образом.
Советский Союз, несомненно, был главным виновником и организатором второй мировой войны. Сталин начал ее готовить сразу после того, как захватил власть в Политбюро в 1927 году. Его предшественники — «правые коммунисты», возглавлявшие страну во эпоху НЭП, – в принципе ничего не имели против войны с внешним миром и распространения большевистского режима как угодно далеко, но не готовы были ради этой цели немедленно начать уничтожение едва-едва ожившей советской экономики.
Стали был готов не только к этому, но и к любым жертвам, которые предстояло принести населению СССР. В его случае речь шла о распространении не большевизма, а его личной власти и только. А с этим, хотя бы ввиду его возраста, следовало торопиться.
«Индустриализация народного хозяйства», которую Сталин начал в 1928-м никакого отношения к развитию советской экономики не имела. Прямо наоборот – она ее разрушила. У «индустриализации» была одна единственная цель – стремительное строительство фактически с нуля самой большой в мире высокомеханизированной армии и подготовка нападения на Европу и вообще внешний мир. На это отводилось две пятилетки. Первая для строительства военной промышленности, вторая для производства оружие.
С этой целью в СССР за считанные годы была полностью уничтожена гражданская экономика, запрещены частное предпринимательство и торговля, снижен уровень жизни населения до физически возможного минимума.
Крупная промышленность в СССР и раньше на 99% была национализирована. Уничтожив частную мелкую промышленность и торговлю, которые, собственно, и обеспечивали население всеми необходимыми для жизни благами, и экспроприировав собственность бывших владельцев частных предприятий. Сталин сосредоточил в своих руках все ресурсы страны, материальные и человеческие. Фактически этим был введен всеобщий принудительный труд – ограбленное городское население не имело возможности выжить, не работая на государство, причем там, где государству это было нужно.
Коллективизация сельского хозяйства отдала в руки Сталина все сельскохозяйственные ресурсы страны и все сельское население, тоже ограбленное и превращенное в крепостных. Колхозная система была заведомого намного менее эффективна, чем индивидуальное сельское хозяйство, но она позволяла Сталина свободно распоряжаться всеми плодами труда колхозников и свободно манипулировать рабочей силой. Рабочие руки изымались из деревни в любом количестве для принудительной перекачки их в нужных объемах на стройки пятилетки.
Таким образом, Сталин превратил страну в один большой концлагерь по производству оружия, в котором настоящие концлагеря служили карцерами. Это были «мобильные трудовые армии» (термин из сталинской прессы) решавшие производственные задачи в таких условиях, где условно вольных рабочих использовать было невозможно.
Следствием сталинским реформ были многие миллионы трупов и гигантская механизированная армия, которая к концу 30-х годов была уже готова выполнять стратегические задачи.
С конца 1920-х годов советское военное планирование рассматривало в качестве вероятных противников все пограничные государства. В частности, гипотетическую коалицию из всех западных соседей во главе с Польшей, поддерживаемую Англией и Францией В те времена главной задачей советского правительства было создать армию, способную победить объединенную армию Польши, Румынии и балтийских стран. Естественно, такой военный союз не мог возникнуть с целью нападения на СССР, у СССР вообще не было внешних врагов, способных на неспровоцированную агрессию против него с целью захвата советских территорий. Все эти страны рассматривались советской стороной только как жертвы ее собственной будущей агрессии.
Проблема состояла в том, что шансов прорваться в центральную Европу без союзников и без того, чтобы в самой Европе предварительно возник военный конфликт, у Сталина не было.
Потом возникла нацистская Германия и ситуация изменилась. Желанный конфликт замаячил на горизонте. Сначала Стали начал делать намеки Германии на то, что их союзу ничто не препятствует. Потом пытался уговорить западные страны первыми напасть на Германию в союзе с ним. Попытка использовать испанскую войну для подрыва мира в Европе тоже оказалась неудачной.
И, наконец, в 1939 году Сталин сумел обмануть Гитлера, договорившись с ним о разделе Европе и убедив в том, что никаких иных интересов в европейских территориальных захватах у него нет. Гитлер только в конце 1940 года во время визита Молотова в Берлин убедился в том, что Сталин и не думает соблюдать условия пакта. Что он готовит нападение на Европу и Германию именно в тот момент, когда Германия связана безнадежной войной с Англией, за которой маячили США. Гитлер попытался переломить патовую ситуацию превентивным нападением на Сталина с целью отогнать Красную армию подальше от своих восточных границ и влип.
Результатом стала четырехлетняя мировая война с десятками миллионов трупов, гибель нацистской Германии и множества восточноевропейских стран, захваченных Сталиным. От печальной судьбы восточной Европы западную спасла американская атомная бомба. Тут Сталин безнадежно опоздал. Как ни старался он создать собственный ядерный потенциал, достаточный для того, чтобы напасть на «первый мир» и его победить, это не получилось ни у него, ни у его преемников.
Впрочем, планы Варшавского договора по началу третьей мировой войны были актуальны вплоть до 1988 года. И только постоянная готовность НАТО к отражению советского удара спасала от него Западную Европу в течение 50 послевоенных лет.
Потом наступила относительно короткая десятилетняя передышка, когда постсоветская Россия выглядела в глазах внешнего мира страной, пытающейся нащупать путь к полноценной демократии. Но затем началась путинская эпоха, когда Россия перестала выглядеть таковой – чем дальше, тем больше.
После 2014 года путинская Россия даже не пытается имитировать демократию. Она полноценный преемник сталинского СССР во всех смыслах. Поэтому агрессии против внешнего мира, борьба с настоящей исторической наукой, замена ее идеологическими фальсификациями и террор против тех, кто этому процессу сопротивляется – ее естественная потребность.
Вопрос в том, как далеко Путину удастся с этим зайти.
Опубликовано 9/05/20