После двухлетнего перерыва, наконец, на пару недель прилетел в Украину. В страну, где родился и вырос. Помимо своего родного поселка, помотался автобусами и поездами по ее центру и востоку. Преимущественно по провинциальным городкам и селам. Много и многих видел. Много слушал и много общался. Вернувшись на Кипр, попытаюсь поделиться своими, конечно же, частными, сугубо субъективными впечатлениями, наблюдениями и оценками по поводу увиденного.
Моя малая Родина, мой греческий поселок, располагается на крайнем западе Донецкой области. И я стараюсь, по возможности регулярно приезжать туда, где родился. В край, который мне очень дорог, и к которому я очень неравнодушен.
От хорошей жизни не эмигрируют. Это аксиома. И я не являюсь исключением из этой аксиомы. Я тоже в конце девяностых уехал от провинциальной нищеты, от невозможности реализоваться в донецкой провинции.
Всю жизнь пытался жить честно и достойно. В провинциальной Украине девяностых лично у меня это не получилось. Пришлось уезжать.
Знаю, что многие эмигранты уезжая в другую страну, покидая свою неблагополучную, по тем или иным причинам, историческую Родину, стараются забыть и о ней и все нехорошее, что в ней пережили, все нехорошее, что с нею связано. Прилагают все силы, чтобы скорее и полностью интегрироваться в свою новую Родину.
Это объяснимо. Больно вспоминать, больно думать о месте, где ты испытывал лишения и был не оценен. Разумнее, логичнее забыть об этом месте и начать на новом все с нуля.
У меня так не выходит. И в мыслях, и в чувствах снова и снова возвращаюсь к своему поселку. С рациональной, прагматичной точки зрения — это глупое поведение. Напрасная трата времени, нервов, душевных сил.
Зачем же я это делаю?
Все просто. Долгое время живя в стране благополучного Европейского Союза, на Кипре, побывав в других странах Европы, я просто очень хочу, страстно хочу, чтобы и моя малая Родина когда-нибудь стала по-европейски благополучной. Хочу, чтобы мой родной край стал благоустроенным и современным. Стал нормальным. Стал удобным и комфортным для его жителей. Всего лишь.
Желание очень скромное и, одновременно, выглядящее сегодня почти фантастикой.
Но такое желание есть, и я не хочу ему сопротивляться.
Итак.
Парадоксальный факт. Приезжая в свой поселок до российской агрессии 2014 года я с горечью отмечал его постепенное, но неуклонное увядание. От года к году он все более терял свои краски. Ветшал. Хирел. Все более и более приходил в запустение. Все более выглядел заброшенным.
Фасады административных зданий, магазинов, частных домов от года к году выглядели все обшарпаннее. Облупленнее. Десятилетиями не ремонтируемые дороги и тротуары пугали множащимися и все увеличивающимися колдобинами. И в последние предвоенные годы ужасало полное отсутствие уличного освещения ночью. Темные улицы. Мертвые улицы.
Если днем мой поселок еще выглядел пусть серым, пыльным, но обитаемым, то ночью он производил страшное впечатление поселка почти вымершего.
Непередаваемо горько было видеть эту растянутую во времени агонию моей малой Родины. Рукотворную агонию.
До 2014 года поселком и районом правили люди из клана Януковича. Они были местными людьми. Но правили как оккупанты.
Десятилетиями они системно грабили район. В интересах донецких бандитов и в своих личных, шкурных интересах. Системно высасывали из района все силы, все средства, все жизненные соки. И оправдывали себя тем, что будь на их месте люди не местные, люди чужие — район грабили бы еще жестче, еще тотальнее.
Вечное оправдание коллаборантов…
Затем случился 2014 год.
Добровольческие батальоны украинских патриотов спасли район от прихода «гиркиных» и «моторол». Учитывая его приграничное положение с Днепропетровской и Запорожской областями и намерение террористов «днр» овладеть всей территорией области, добровольцы спасли район и поселок от участи находящегося на линии огня, разрушенного поселка Пески. Спасли от обстрелов и разрушений. Спасли от гибели.
Прошли годы. Сменилась власть. Изменилась система управления и финансирования района. Изменились ли люди во власти?
Очень трудный вопрос.
Убивать в районе стали меньше. Сжигать и «отжимать» бизнес конкурентов стали меньше. Но сращивание власти и капитала осталось почти на прежнем уровне. Использование административного ресурса в личных корыстных целях по-прежнему считается нормой.
Если раньше районом правил один «пахан», то теперь им менее явно управляют, скажем, с десяток «паханов» помельче, поделивших его на свои зоны политического и экономического влияния. Эти «паханы» сами занимают ключевые властные посты на местах и имеют своих, «карманных» чиновников и депутатов в местной власти.
Прогресс, конечно, несомненен. Во власти появилась хоть крайне узкая, но конкуренция, соревновательность. Пусть очень слабо, но обозначилась какая-то обратная связь районной и поселковой власти со своими избирателями. В районе рождается гражданское общество. Появляются люди, которые идут в местную политику не только для служения своим личным интересам, но и для служения своему поселку, району. Своей Родине. Некоторых я знаю лично. Они пытаются реально влиять на власть, корректировать власть. Пытаются переориентировать ее на служение не отдельным лицам, а на служение громаде в целом. Эти люди считают, что от них тоже что-то зависит. Их пока мало. Но они уже есть. И район, поселок стали медленно оживать.
Появилось ночное освещение. Появляются дороги и тротуары. Фактически заново отстроен стадион. Что-то делается. И это «что-то» зримо. Предметно.
Но уж очень мало этого зримого «что-то». Да и слишком уж от этого «что-то» отдает популизмом…
Здоровая экономическая и политическая конкуренция «сильными района сего» по-прежнему воспринимается не как жизненно важная и необходимая норма, а как едва терпимое, неизбежное зло. Воспринимается сквозь скрежет зубовный.
Напротив, нормой считается недопущение на «свою территорию» конкурентов. Чужих. Людей «со стороны». Нормой считаются «договорняки» между немногими своими…
Эти «свои», конечно же, лично выигрывают от проводимой ими политики монополизации, изоляционизма и «договорняков». А вот район от такой «политики» совершенно точно проигрывает.
Исторический опыт показывает, что только те экономические и политические реформы результативны и благотворны для той или иной страны, если они способствуют формированию в этой стране многочисленного и материально независимого среднего класса свободных собственников.
С горечью приходится констатировать, что за тридцать лет независимости Украины политика различных сменяющихся в ней властей не способствовала его формированию.
В чем же проблема? По моему мнению, она заключается в психологии нынешних экономически и политически активных украинских граждан. В особенности — людей власти. Проблема в воспитании и мировоззрении моего поколения.
Сорокалетние, пятидесятилетние, шестидесятилетние украинские граждане востока страны ментально сформировались при диктатуре коммунистов и сменившей ее диктатуре местных бандитов.
Как личности они состоялись в доинтернетную и крайне несвободную эпоху. Знаю, о чем пишу. Сам принадлежу к этому поколению.
Их мировоззрение, их мироощущение не отличается сложностью и глубиной. Не отличается большим масштабом и широким кругозором. Наоборот.
Модели личного и общественного поведения им диктовали, нам диктовали, околицы нашего поселка и границы нашего региона. Лицемерие, лживость и убогость позднесоветского времени в нашем сознании органично срослись с гопнической узколобостью и жестокостью девяностых годов.
Желаешь добиться успеха в восьмидесятые и девяностые годы? Имей связи и блат. «Дружи» с местной партноменклатурой и с местными бандитами. Подражай им. Веди себя как они. Будь, как они. В конце концов, стань ими. Иначе ты не получишь доступа ни к административному, ни к силовому, ни к материальному ресурсам. Иначе ты — нищий неудачник. Баран. Быдло.
Мне много приходилось общаться с различными представителями местной «элиты». Их мировоззрение пещерно.
«Не на*бешь, не проживешь». «Люди — стадо баранов, и им нужны пастухи». «Не будешь доить ты, будут доить тебя». «Мы просто поделим район (Украину) между собой.» И так далее.
Их картина мира крайне примитивна и монохромна. И они совершенно не рефлексируют по этому поводу. Они искренне убеждены в ее истинности и реальности. Ведь она им удобна и выгодна.
Нетерпимость. Грубость. Самоощущение себя эдаким удельным князьком, стоящим неизмеримо выше нищего и бесправного бараньего стада. Самоутверждение себя — «сверхчеловека» за счет «терпил». Убежденность в своем праве «казнить и миловать» баранов из «своего» стада…
Я уже давно пришел к выводу, что главная проблема человечества — крайняя неравномерность его развития.
На территории Украины сплошь и рядом, в одном месте и в одно время вынуждены как-то сосуществовать люди двадцать первого века и люди, скажем, дремучего и темного средневековья.
Сосуществуют они скверно.
Не переносящие многообразия и сложности, нетерпимые и тоталитарные люди средневековья все норовят навязать свою пещерную модель мировосприятия всем остальным. Все норовят вернуть всех в прошлое. И, нередко, у них это получается.
Века Возрождения, века Просвещения и Гуманизма прошли мимо них. И именно в этом беда и Украины, и человечества в целом…
В любой стране, в любом обществе людей из темного, пещерного прошлого немало. Но если страна, общество хочет развиваться, его задача не позволить таким людям доминировать в этом обществе. В случае их победы неизбежен срыв в дикость, мракобесие, бесправие и деградацию.
Пока в правящей, по крайней мере в провинции, украинской элите полно людей прошлого. И это очень горько видеть.
Но время идет. И мне этим летом посчастливилось видеть на своей малой Родине десятки совершенно других людей. Качественно других людей.
Совершенно неожиданно для себя в местных кафе я имел удовольствие наблюдать и слушать пятнадцати-двадцатипятилетних местных парней и девушек.
Они выглядели совсем не «по-пацански». И говорили не «по-пацански».
Они не «бухали» до полного озверения.
Они не слушали, так называемый, «русский шансон».
Они почти не говорили матом. Они не обсуждали местные сплетни…
Я вдруг увидел не местную вариацию постсоветских провинциальных гопников, а вполне европейских молодых людей.
Помимо совершенно естественного флирта с противоположным полом они обсуждали друг с другом новинки в мировой популярной музыке, показывая этим свое знание английского языка.
Пусть пока поверхностно, но они обсуждали украинскую и мировую политику.
Они обсуждали какие-то компьютерные программы, проекты и «стартапы», которые разрабатывают совместно с друзьями из Нидерландов…
Я сидел за соседним столиком и ушам своим не верил…
Рядом со мной, в моем глубоко провинциальном поселке, попивая слабоалкогольные коктейли, сидело поколение, жизненный горизонт которого уже не заканчивается за околицей родного поселка, области и даже государства.
Рядом сидели люди, имеющие друзей, партнеров, коллег, знакомых в самых разных точках земли. И считающие этот факт обыденной нормой. Люди, для которых свобода мысли и слова, свобода труда и перемещения — естественны как воздух. Люди, не делящие окружающих на племена и расы. Не делящие окружающих на баранов и пастухов.
Пожалуй, судя по их репликам, у них осталось лишь одно деление людей. На умных и глупых. И с этим делением я согласен…
В тот вечер я имел честь сидеть рядом с людьми, с гражданами планеты Земля. И был очень рад этому…
За две недели в украинской провинции я совершенно нечаянно сталкивался с несколькими десятками таких молодых украинцев. С десятками уже вполне сформировавшихся украинских европейцев.
И понял, что эти ребята — реальный шанс на превращение многострадальной Украины в нормальную, правовую, свободную европейскую страну.
Понял, что мы, мое, наше искалеченное коммунистами и бандитами поколение, должны поскорее уступить место «рулящих» страной вот этим внутренне и внешне свободным, неагрессивным, не зашоренным ребятам, мыслящим и чувствующим не нашими узкоместечковыми масштабами.
И это будет на благо Украины!
Когда-то же нужно стране выбираться из стоячего, засасывающего провинциального болота. Когда-то же нужно, наконец, изжить в себе атавизм дикого средневековья. Сменяющему нас поколению это может удасться.