В прошлой подаче мы вспоминали, как в новогоднюю ночь 2000 года Борис Ельцин сказал «Я ухожу» и дал старт карьере самого отвратительного диктатора XXI века, сделав путина и.о. президента россии. Тогда в ближайшие полторы недели в мировой прессе появились два материала, давшие прямо противоположные определения «путинизма». Канадский политжурналист Ричард Гвин, не разбиравшийся в российских реалиях, выписал ему большие авансы. Ну а хорошо нам известный Андрей Пионтковский назвал путинизм предвестником заката россии и впрямую сравнил Ельцина – с Гинденбургом, а путина – с Гитлером.
Посмотрим, как спорили эти две линии – «линия Гвина» и «линия Пионтковского» в годы становления путинизма – вплоть до его конфронтационной Мюнхенской речи в 2007 году и войны против Грузии в 2008-м.
ДАВОС-2000 И МРАЧНЫЙ АНЕКДОТ О ПУТИНЕ
Почему важно в нынешние судьбоносные времена разбирать политическую аналитику прошлого? Потому что политология не является строгой наукой и, рассматривая прошлые оценки, полезно увидеть, кто в чем оказался прав, а в чем ошибался.
Итак к первому выезду путина в Давос в 2000 году, популярный обозреватель New York Times Уильям Сафайр написал разгромный текст «путинизм вырисовывается».
Начинался он с анекдота:
«Российский врач сказал водителю скорой помощи, чтобы тот отвез его пациента прямо в морг. «Почему? — воскликнул больной. — Я еще не умер». «Заткнись, — ответил доктор. — Мы еще и не доехали». Эту зловещую шутку рассказывают о владимире путине, выбранном кремлевской кликой на смену Борису Ельцину. Через восемь недель, оседлав волну военной истерии, этот аппаратчик КГБ, скорее всего, будет избран президентом, чтобы отправить свою пациентку, россию, в холодильник репрессий и автократического правления».
Как видим, у Сафайра не было иллюзий, свойственных некоторым прекраснодушным политикам и аналитикам, что путин окажется «тайным демократическим реформатором». Но все же его анализ и прогноз, данный в конце материала, тоже окажется ошибочным:
«Ирония судьбы в том, что «эпоха путина» будет означать неконкурентоспособную, экономически ослабленную россию – никакой угрозы для Запада. «Эра Явлинского» (она, по версии Сафайра, может наступить, если путин не победит в первом туре, — О.К.) объединит грамотную рабочую силу с системой свободного рынка в соответствии с законом — и вскоре россия станет конкурентоспособной мировой державой. Те, кто опасается возрождения российской мощи, предпочитают угрюмый застой того, что впоследствии назовут путинизмом. Те из нас, кто исполнены надежд, желают русским лучшей жизни, но должны быть осторожны в своих желаниях».
«Никакой угрозы для Запада от «эпохи путина»». Увы, Сафайр, как истинный консерватор-либертарианец, не мог представить, что путин, «выбор олигархата, КГБ и армии», во внутренней политике сможет быть достаточно прагматичным и экономически-либеральным, чтобы воспользоваться рыночными реформами, проведенными его предшественником.
ОДА ПРАГМАТИКУ ПУТИНУ ОТ ДВАЖДЫ ЛАУРЕАТА ПУЛИТЦЕРА
В апреле и в мае 2000 года «путинизм» негативно упоминался в британских Times и Guardian. Причем во втором случае его уж впрямую сравнивали со сталинизмом. В июле, накануне встречи «большой восьмерки» в Окинаве, в Christian Science Monitor один из аналитиков назвал «центральным парадоксом путинизма» сочетание «битвы за экономические результаты» с «тяготением к автократическим мерам».
Ну да, автократ, но ведь с деловой сметкой! И дальше такая линия в оценке путина и путинизма продолжилась. Что понятно – в экономической политике он поначалу оказался вполне прагматичным – премьер-министром назначил Михаила Касьянова (который после отставки в 2004 году уйдет в оппозицию). К тому же уже в августе-ноябре 2000-го заметно выросли цены на нефть, а после 2002-го они начали расти, как никто не ждал. В российской экономике, реформированной в тяжелые 1990-е, началось оживление. Поэтому критики путина, ставившие «путинизм» в один ряд с ленинизмом-сталинизмом, в тот период казались посрамленными.
Самой характерной в этом смысле стала публикация знаменитого журналиста, дважды лауреата Пулитцеровской премии Томаса Л. Фридмана. В New York Times вышла его статья «Последний рубеж россии». 23 декабря 2001 года – последняя предпраздничная публикация накануне Рождественских каникул. И вся она выдержана в радостных тонах – настоящая ода путину. Его, по Фридману, не нужно считать ни «более жестким Михаилом Горбачевы», ни «более трезвым Борисом Ельциным». «Он первый в России Дэн Сяопин — прагматичный преемник Мао, который первым сказал китайцам, что «разбогатеть — это славно», и провел для этого модернизационные реформы».
Фридман, умеющий писать броско, определил путинизм так – «от Das Kapital к DOScapital». То есть, образно говоря, переход от реликтов социалистической экономики и молитв на труды Маркса – к инновационной, компьютерной эре. При этом Фридман похвально оценил и неуступчивость путина на переговорах с США по вооружениям. Это ему российские эксперты объяснили: так нужно – иначе элиты будут воспринимать путина как еще одного Горбачева, который в общении с Западом, якобы, «всегда отдавал и никогда не получал» и, того гляди, сформируют оппозиционный фронт против президента. Фридман заканчивает свой рождественский текст призывом к американцам «продолжать болеть за путина».
Оценивая этот материал сегодня, нужно понимать, что дело тут не только в наивной восторженности титулованного журналиста и том, что «россия – не его профиль (он – спец по Ближнему Востоку). Кстати, ныне Фридман, уже трижды лауреат Пулитцера, оценивает россию, путина и путинизм совсем иначе. (Но это сегодня, а тогда…).
Полезно вспомнить общий контекст того времени – в июне того же года в Любляне Джордж Буш-младший «заглянув в глаза» путину, «почувствовал его душу», нашел в нем «прямого и достойного доверия человека». Позже, в начале осени, произошла атака «9/11» на США. путин увидел в ней прекрасную возможность окончательно оправдаться за свою бесчеловечную войну против Чечни, легитимизировать ее, поддержав США в борьбе с Аль-Каидой.
На таком фоне обсуждение «путинизма», загримированного под обаятельный и трезвый прагматизм, на какое-то время почти заглохло. Повисла пауза.
ПУТИНИЗМ — ЭТО НАЦИЗМ БЕЗ ДЕМОНИЗМА ЕГО ПЕРВОПРОХОДЦА
Но вот настал 2003 год. 25 октября был арестован Михаил Ходорковский, несмотря на предупреждения вернувшийся в россию. А 7 декабря состоялись парламентские выборы, теперь уж явно нечистоплотные, на которых «прокатили» обе либеральные партии, до того находившиеся в парламенте – «Яблоко» (во главе с Явлинским) и Союз правых сил (во главе с Немцовым).
После этого в New York Times появилась новая статья уже знакомого нам Уильяма Сафайра – «Русская реверсия» (то есть, движение вспять). Автор назвал прошедшие выборы коррумпированными, которые привели к власти в россии «силовиков» (так после знаменитых советских sputnik и GULAG в английский язык пришли русские siloviki) и проложили путь к власти Путина «в качестве пожизненного президента». А значит, «недолговечный опыт России с демократией практически мертв». Сафайр, конечно же, напомнил и о том, что путин приструнил олигархов, посадив самого крупного из них. Теперь он определил «путинизм» как «репрессивное правление при помощи денег и контроля над СМИ».
Важная деталь – уже в той публикации американский аналитик четко заявил, что «в группе восьми индустриальных демократий не должно быть места для авторитарной россии»! (Но тогда к этому совету и не подумали прислушаться: россия еще более десяти лет оставалась в группе G7-8).
Через несколько дней в Washington Post вышла передовица, написанная одним из влиятельнейших журналистов Америки, лауреатом Пулитцеровской премии Джорджем Уиллом, «Демократия в осаде». Она оказалась еще более жесткой. Напомнив, что путин обучался демократии в советском КГБ, Уилл следом дал такое определение построенной им системы: «путинизм выкорчевывает неглубокие ростки демократии в 11 часовых поясах россии. путинизм превращается в ядовитую смесь национализма, направленного против соседних народов, и популистской зависти, подкрепленной атаками государственной власти на частное богатство. путинизм — это национал-социализм без демонического элемента его первопроходца, который ровно 70 лет назад использовал плебисцитарную демократию, чтобы обрести силу, чтобы уничтожить немецкую демократию».
Мы уже как-то говорили, что сравнение с нацизмом, с Гитлером в западной прессе считалось неприличным из-за левацкой банальности. Но Уилл не побоялся возможных насмешек. Just do it!
ОТ СРАВНЕНИЙ С ГИТЛЕРОМ И СТАЛИНЫМ – К… «ПЕРЕЗАГРУЗКЕ»
После двух таких мощных залпов термин «путинизм» прочно закрепился в англоязычной прессе и часто в ней использовался. Причем в негативном смысле, далеком от рождественских фантазий Фридмана.
Прошли годы. 10 февраля 2007 года путин произнес знаменитую Мюнхенскую речь, бросающую вызов Западу, демократии. В тот же день в The Washington Times вышла статья «Регресс в России» сотрудника Института Гувера Арнольда Бейхмана. Первое предложение материала звучит зло, весомо и чеканно, будто писалось на латыни: «С каждым днем в россии владимира путина всё ухудшается во всех отношениях. Путинизм в двадцать первом веке стал таким же значимым лозунгом, как сталинизм в двадцатом». И далее путину припоминается многое – сворачивание свободы слова, второй срок Ходорковского, убийство Анны Политковской. А в конце колонки Бейхман посоветовал президенту Бушу еще раз посмотреть в глава Путину.
Вообще, в 2007-м сравнение путинизма со сталинизмом стало банальностью. Слова «путин» и «Сталин» в одном и том же предложении встречались в основных англоязычных газетах мира более 270 раз.
И что? Да ничего!
Сравнение с Гитлером, сравнение со Сталиным – куда дальше? Да никуда!
В 2008-м «президентом» россии стал дмитрий медведев с его туманным «Свобода лучше, чем несвобода» (лозунг, который неплохо закамуфлировал скорую имперскую войну москвы против Грузии). В свою очередь президентом США стал Барак Обама. И с 2009 года началась «перезагрузка» отношений США и россии. Вновь победили наивные представления в духе «линии Гвина», что это Запад что-то делает не так, как-то неправильно общается с кремлем, отчего тот все время недоволен.
Соответственно с 2008-2009 гг. началось время глупых сомнений, длившихся несколько лет: есть ли вообще у «путинизма» будущее, ведь «Свобода лучше, чем несвобода». Ну а москва все происходящее считала очередным проявлением слабости и безволия Запада. И ее подготовка к большой войне продолжалась…
В следующий раз мы рассмотрим продолжение спора наивной «линии Гвина» и жесткой «линии Пионтковского» в анализе экономики страны агрессора – «путиномики». А также познакомимся с тем, что такое «путинократия» и «демократура».
(продолжение следует)
Олег Кудрин, Рига
Читать по теме:
- Предыстория «рашизма»: от «русицизма» – к русскому шовинизму
- Предыстория «рашизма»: от «русской партии» внутри КПСС – к русизму
- От «обыкновенного фашизма» – к обыкновенному рашизму
- Почему русский фашизм называли «нашизмом» и при чем тут Невзоров
- Почему от «путинизма» на Западе могли ждать чего-то хорошего