-Уже четыреста лет он живёт у нас. Его нельзя убивать. Умирать он тем более не собирается. Мы боимся его, но и любим по-своему. Мы уже давно к нему привыкли. Обращение его, несмотря на грубоватость, не лишено приятности. Он холоден, но любит пошутить, травит анекдоты и высокоточно даёт прикурить.
— Он строг, но справедлив. Он добр, он умнее нас всех, вместе взятых. Удивительный стратег и великий тактик. На редкость сообразительный, по-своему гениальный. И пока он здесь — ни один другой дракон не осмелится нас тронуть.
Он — сын войны. Война — это он. Все обязаны знать нашего дракона. Так сказал дракон. Он уничтожил восемьсот девять рыцарей, девятьсот пять людей неизвестного звания, одного пьяного старика, двоих сумасшедших, двух женщин и одного мальчонку, а также шесть армий и пять мятежных толп. Он непобедим. Раз, два, горе не беда! Слава дракону!
―Что ж он такого доброго сделал?
―Ну как Вам сказать? Он очень много сделал для нашего города. При нем началось большое строительство. И он избавил нас от цыган. Я, правда, не видел ни одного цыгана в жизни, но помню, как сейчас помню, проходили в школе, что это страшные люди. Они все бродяги. По природе, по крови. Враги любой государственной системы. И потом, вот эта их музыка… она всех раздражает.
―Вы ее слышали?
―Я — нет, но рассказывают. А их песни? Цыганские песни. Они лишены мужественности, а их идеи разрушительны.
— Кто же вам все рассказал про цыган?
— Наш Дракон
―Умирать не собирается?
―Нет, ему всего 400 лет.
―Прошу слова!
―Чего?
―Слова.
―Шутит! Он шутит! Господин Дракон, это явная шутка, такое нельзя сказать всерьез.
―Зачем тебе слово? Чего ты с ним будешь делать?
―Все-таки, если нельзя протестовать, то хотя бы поспорить.
―Так, дискуссия у нас тут началась. Придется уничтожать все гнездо.
―Немного о себе. Общая мозговая и физическая недостаточность, раздвоение личности, постоянный бред, эротомания*. Но при этом, бургомистр вольного города, избираюсь 17-й раз подряд, пожизненно.
―Вот они, лучшие оружейники города. Смелые люди, но всего боятся.
―Вы не скажете, что происходит там, наверху? Я последнее время стал плохо видеть.
―Сегодня каждый сам за себя решает, что он видит.
―Я начал завидовать рабам. Они все знают заранее. У них твердые убеждения. Наверное, потому что у них нет выбора.
Бургомистр. Ладно. Что в городе?
Тюремщик. Тихо. Однако пишут.
Бургомистр. Что?
Тюремщик. Буквы «Л» на стенах. Это значит — Ланцелот.
Бургомистр. Ерунда. Буква «Л» обозначает — любим президента.
Тюремщик. Ага. Значит, не сажать, которые пишут?
Бургомистр. Нет, отчего же. Сажай.
Слушайте приказ. Во избежание эпидемии глазных болезней, и только поэтому, на небо смотреть воспрещается. Что происходит на небе, вы узнаете из коммюнике, которое по мере надобности будет выпускать личный секретарь господина дракона.
— Откуда же они все это видят?
— Через окна. Сидят дома за окнами и смотрят.
— А сколько у нас всего открытых окон?
— Все открыты.
— Ни в чем меры не знаем. Ну что же… Открытые окна будем закрывать.
-Не бойтесь! Теперь можно быть нормальными людьми! Думать можно! Трудно, непривычно… но можно! Надо только начать!
Бургомистр: Ну что ты, сыночек, как маленький, — правду, правду… Я ведь не обыватель какой-нибудь, а бургомистр. Я сам себе не говорю правды уже столько лет, что и забыл, какая она, правда-то. Меня от нее воротит, отшвыривает. Правда, она знаешь чем пахнет, проклятая? Довольно, сын. Слава дракону! Слава дракону! Слава дракону!
— Мама, от кого дракон удирает по всему небу?
— Тссс!
— Он не удирает, мальчик, он маневрирует.
— А почему он поджал хвост?
— Тссс!
— Хвост поджат по заранее обдуманному плану, мальчик.
* Эротомания — форма параноидального заблуждения. Человек с данным заболеванием твердо верит, что другой человек влюблен в него или ее. Это заблуждение развивается и сохраняется, несмотря на очевидные доказательства обратного.