Уже не «Новичок»: что известно о новой волне отравлений журналистов и активистов в Европе

Обычно The Insider не публикует свои расследования до того, как идентифицированы преступники. Но в этом случае редакция, посовещавшись с пострадавшими от отравлений, решила предать огласке имеющиеся данные, чтобы предупредить уехавших из России активистов и журналистов о существующей угрозе. Многие из тех, кто эмигрировал по политическим причинам, за рубежом перестают должным образом следить за своей безопасностью и становятся легкой мишенью для российских спецслужб. Кроме того, как показано в этом тексте, жертвы отравлений могут долгое время не понимать, что были отравлены, и не обращаться к соответствующим врачам, а когда приходит осознание, обнаружить следы токсина обычно уже невозможно. Хотелось бы надеяться, что если существуют и другие жертвы пока еще не известных отравлений, то они, прочитав этот текст, обратятся в редакцию и расскажут о своих случаях. Чем больше у расследователей информации о действиях этих преступников, тем проще будет установить их личность и помешать им свободно орудовать в разных странах мира.

Обстоятельства этих отравлений The Insider обсуждал с различными экспертами, среди которых специалист по химическому оружию, ранее работавший в ОЗХО, российский ученый, ранее работавший в курируемой ФСБ секретной программе по разработке отравляющих веществ, и около десятка врачей разных специальностей, включая российского врача, принимавшего активное участие в реанимации Алексея Навального и Дмитрия Быкова.

Елена Костюченко — отравление в Мюнхене

Предыстория. Покушение в Украине

24 февраля 2022 года, узнав о начале полномасштабного вторжения, Елена Костюченко, тогда еще журналистка «Новой газеты», без лишних раздумий отправилась в Украину. В первые же недели она опубликовала несколько ярких текстов, в том числе знаменитый репортаж из Херсона, где рассказывалось о том, как российские военные пытали и похищали людей. Первые свидетельства массовых военных преступлений вызвали тогда огромный резонанс. 28 марта, через два дня после выхода репортажа, «Новая газета» получила второе предупреждение Роскомнадзора и объявила о вынужденной «приостановке работы» до окончания войны.

Несмотря на закрытие газеты, Костюченко решила всё-таки продолжить репортерскую работу и отправиться в Мариуполь, тогда еще находившийся под контролем Украины. 30 марта Елена находилась в Запорожье и готовилась выехать в Мариуполь на следующий день. Неожиданно ей позвонила коллега из «Новой газеты» и рассказала, что с ней связались хорошо информированные источники, которые откуда-то уже знают о запланированной поездке в Мариуполь (хотя эта информация не афишировалась) и предупредили: у кадыровцев есть приказ найти и убить Костюченко (кадыровцы в составе Росгвардии тогда действительно воевали под Мариуполем и стояли на блокпостах).

Коллега добавила, что она сначала отказывалась верить источнику, но тот включил ей фрагмент прослушки, в этой аудиозаписи Елена обсуждала с кем-то поездку в Мариуполь. Источник не пояснил коллеге, как была сделана прослушка, но Елена вспомнила, что в Херсоне под окнами квартиры, где она ночевала (и обсуждала предстоящую поездку), стояла подозрительная машина с включенными фарами. Машина эта приезжала две ночи подряд уже после комендантского часа, из нее выходил человек и обходил дом, но главное — на крыше у нее была установлена выпуклая платформа, из которой торчала длинная антенна (Костюченко тогда сфотографировала эту машину, но из-за низкого качества ни антенны, ни номера машины толком не видно).

Не прошло и часа после звонка коллеги, как с Еленой связался источник из украинской разведки. По имеющейся у него информации, в Украине готовилось убийство журналистки «Новой газеты». Также он сообщил, что ориентировка на Костюченко есть на российских блокпостах. Еще через час Лене позвонил главред Дмитрий Муратов и заявил: «Ты больше не можешь ехать в Мариуполь. Ты должна выехать из Украины прямо сейчас». Согласно заведенным в газете правилам, такие указания репортеру, работающему на войне, редакция может давать только в случае, если что-то угрожает его жизни.

Стоит отметить, что за неделю до этого, 23 марта, в Киеве была убита журналистка The Insider Оксана Баулина. В тот день она делала репортаж в Подольском районе Киева, она и ее сопровождающие были практически единственными людьми на площади. Ударивший по ним боеприпас неизвестного типа был единственным, выпущенным в том районе города в этот день.

Елена Костюченко выехала из Запорожья, а затем и из Украины. Она планировала некоторое время пробыть в Европе, дописать книгу и вернуться в Россию.

Отравление

В конце апреля с Костюченко снова связался Дмитрий Муратов и настоятельно рекомендовал ей не возвращаться в Москву: «Тебе нельзя возвращаться в Россию. Тебя здесь убьют». Муратов не объяснил причину своей настойчивости, но до этого журналисты газеты не раз сталкивались с угрозами и нападениями и на время уезжали за рубеж. Против их возвращения Муратов не возражал, а здесь возражал категорически.

Костюченко нашла квартиру в Берлине, в конце сентября вышла на работу в «Медузу», ее первой командировкой на новой работе должен был стать Иран, после чего она снова планировала поехать в Украину. Елена хотела заранее подать документы на визу в Украину, но не смогла записаться в посольство в Берлине, так как из-за хакерской атаки регистрация на сайте посольства долгое время не работала. Через знакомых ей удалось договориться о том, чтобы ее документы приняли в консульстве в Мюнхене.

Вечером 17 октября в 21:30 Елена села в ночной поезд на Мюнхен, в вагоне она разулась, легла на сиденья, уснула. 18 октября утром она приехала в город, с вокзала отправилась к подруге, где поспала еще час, потом поехала в консульство, где попыталась подать документы на визу. Затем та же подруга забрала ее на машине и они отправились обедать. Рядом с местом, где они планировали посидеть, не получилось припарковать машину, они отправились в другое кафе, сели за столик на улице (примерно в час дня). Пока они обедали, к столику дважды подходили знакомые Лениной подруги — сначала мужчина, затем две женщины. Это удивило журналистку — насколько же Мюнхен маленький город, всё время подходят знакомые. Елена выходила в туалет, возвращалась, подруга всё время оставалась на месте. Еда Елене показалась невкусной, она оставила на тарелке половину. В районе 15:30 они сели в машину и поехали на вокзал. В машине подруга предложила Лене дезодорант, «не слишком-то это вежливо», подумала Лена, но — уже в туалете на вокзале — принюхалась к своему телу и почувствовала необычный неприятный запах, не похожий на запах пота. Тогда Елена еще не понимала, что это — первый симптом.

Распрощавшись с подругой, Костюченко села в поезд, который отправился со станции в 16:00. Лена открыла ноутбук и начала редактировать текст своей книги, но вскоре поняла, что просто перечитывает один и тот же абзац снова и снова. Заболела голова, стало понятно, что работать не получится. Лена подумала, что это рецидив коронавируса, которым она переболела за три недели до этого. В районе 8 вечера поезд прибыл в Берлин, и выйдя на платформу Елена поняла, что силы окончательно оставили ее, она не могла сконцентрироваться, с огромным трудом нашла нужную платформу в метро, доехала до нужной станции. Путь от метро, который обычно занимал 5 минут в этот раз занял минут 15, ее сумка казалась ей тяжеленной, на лестнице она почувствовала одышку. Едва дойдя до квартиры, она упала на кровать и уснула. Ее девушка утверждает, что тогда она выглядела нормально, просто сильно уставшей, ее сердце билось очень быстро.

Наутро Костюченко почувствовала сильную боль в животе, но не там, где желудок, а чуть выше, боль отдавала в позвоночник, голова кружилась так, что невозможно было встать. Появилось сильное чувство тревоги. С этого дня у Лены началась бессонница, а если удавалось заснуть, то она часто просыпалась от боли. Другим симптомом стала постоянная тошнота, иногда переходящая в рвоту. Скорую Елена не вызывала, записалась к обычному врачу, который принял ее через 10 дней (28 октября) и сразу же заявил, что это, скорее всего, последствия ковида (тогда это был самый частый диагноз).

Однако анализ крови показал, что печеночные ферменты АЛТ и АСТ оказались в пять раз выше нормы, а в моче оказалась кровь. Врачи забеспокоились, предположили вирусный гепатит. Анализ на гепатиты пришел отрицательный. Со временем боль в животе ослабла и голова кружилась меньше, из старых симптомов оставались только невероятная слабость и тошнота. Появились новые симптомы — отечность лица, пальцев на руках и на ногах, ладонно-подошвенный синдром (ладони и ступни внезапно краснели, отекали, а через недолгое время точно так же внезапно приходили в норму).

Изменилась бессонница — теперь боль уже не мешала спать, но мозг отказывался засыпать, как будто забыл, как это делается.

Врачи делали всё новые анализы и по очереди исключили аутоиммунные заболевания, осложненный пиелонефрит, разного рода системные заболевания, вирусные гепатиты. Врач, которого редакция «Медузы» связала с Еленой, уточнил, считает ли она возможным, что ее отравили. Тогда Елене эта мысль показалась абсурдной. Но через месяц врач, которая наблюдала Костюченко в местной поликлинике, заявила, что они исключили все возможные причины ухудшения ее здоровья, кроме отравления, и предложила сдать анализы на токсины в клинике «Шарите».

Засекреченные анализы

Чтобы сдать анализы на токсины, надо было обратиться в полицию, что Елена и сделала. Ее допрашивали 9 часов, а ее делом занимался тот же следователь, который ранее занимался убийством чеченского беженца Хангошвили (как ранее обнаружил The Insider, киллером оказался Вадим Красиков из «Вымпела» ФСБ) и отравлением Петра Верзилова (его также лечили в «Шарите»). Полицейский был раздосадован тем, что Костюченко обратилась в полицию не сразу, — теперь, спустя два с половиной месяца после отравления, найти токсины в организме практически нереально. Полицейские также проверили и саму Елену, и все ее вещи на радиацию — ее не обнаружили.

С тех пор все симптомы Костюченко прошли, кроме слабости. Полноценно работать она может не больше трех часов в день. Что же это было за отравление? Это могли бы показать анализы крови, но с ними с самого начала происходили странные вещи. 23 декабря из полицейского участка Елену направили в «Шарите» (Virchow-Klinikum), где у нее взяли кровь в достаточном количестве сразу для нескольких анализов. В больницу также приехали сотрудники полиции, они общались с врачами. Когда Костюченко запросила результаты анализов у полицейских (ведь как врачи могут выбрать правильное лечение, если не знают природы отравления), те сообщили адвокату Лены, что врачи «неправильно поняли полицию» и анализировали кровь лишь на алкоголь, наркотики и концентрацию лекарств, которые Костюченко принимает постоянно. Адвокат спросила, продолжат ли врачи исследовать кровь — теперь уже на токсины. Полицейские ответили, что в «Шарите» недостаточно крови для нового анализа, но пообещали привлечь своего эксперта, который сможет взять кровь в здании криминальной полиции.

23 января приглашенный полицией эксперт после четырех попыток так и не смог взять образец крови, объяснив это тем, что кровь «слишком густая». На просьбу предоставить другого эксперта полицейские ответили, что поиск такого человека станет «бюрократическим кошмаром», и попросили Костюченко договориться с клиникой, где она наблюдалась последние месяцы, чтобы их лаборанты взяли кровь, а полицейские забрали бы образцы. Но врачи клиники отказались, резонно возразив, что существует юридическая процедура для такого анализа и полиция должна организовывать его самостоятельно, протоколируя взятие крови. В итоге 20 февраля полицейские сообщили адвокату, что, по мнению их экспертов, прошло всё равно слишком много времени с момента возможного отравления и в крови не должно остаться следов. А 2 мая прокуратура сообщила адвокату, что закрывает дело, так как ничего обнаружить так и не удалось. Но действительно ли не удалось?

Источник The Insider, имеющий связи с лабораториями, которые анализируют кровь в том числе на боевые отравляющие вещества, рассказал, что правоохранительные органы всё-таки провели масс-спектрометрию крови Костюченко (образцы они взяли, очевидно, из «Шарите», в тот момент, когда Елена первый раз сдавала токсикологию). По данным источника, масс-спектрометрия не дала однозначного результата, что-то (что именно — источнику не известно) было обнаружено в пороговых значениях, то есть сильно завышенных по сравнению с нормой, но недостаточных для того, чтобы сделать однозначный вывод, что именно это вещество было причиной отравления.

В июле в полиции адвокату Лены сообщили, что дело возобновили для проведения новых анализов, но о том, что уже было найдено, так и не рассказали.

Сокрытие результатов экспертизы может показаться вопиющим нарушением прав пациента, собственно, оно таковым и является, но это происходит далеко не впервые. Анализ крови Кара-Мурзы, отравленного «Новичком», американские спецслужбы засекретили и не рассекретили даже по требованию суда. Анализы Емельяна Гебрева, также отравленного «Новичком», таинственным образом «исчезли» из финской лаборатории Verifinn. Да и в самой Германии этот случай не единственный — ниже будет рассказано о случае с другой российской журналисткой, когда токсикологический анализ просто «потерялся» в «Шарите».

Мнение врачей

The Insider поговорил с рядом врачей и специалистами по отравляющим веществам, и они согласны с выводами врача Костюченко — описанные симптомы невозможно объяснить чем-то, кроме экзогенного отравления. Клиническая картина и данные лабораторных исследований свидетельствовали об остром повреждении печени (значимое повышение АЛТ и АСТ) и почек (гематурия), также отмечался ряд неврологических нарушений. Симптомы в том виде, в котором они описаны Еленой, с учетом предоставленных ей результатов анализов позволяют сузить спектр возможных отравляющих веществ. Главное подозрение опрошенных экспертов падает на хлорорганические соединения, такие как, например, дихлорэтан. Вряд ли яд попал в организм через дыхание, тогда бы были повреждены легкие, скорее всего, яд попал либо через кожу (но в случае с хлорорганическими соединениями это потребовало бы довольно долгого контакта), либо через пищу.

Подробнее историю Елены Костюченко можно прочесть на «Медузе».

Наталия Арно — отравление в Праге

Наталия Арно — президент Фонда «Свободная Россия» (Free Russia Foundation), который занимается поддержкой активистов, журналистов и продемократических организаций, а также готовит собственную аналитику, в том числе по разработке санкций против путинского окружения и соучастников путинских преступлений. Лоббирование санкций — рисковое занятие, самыми первыми и самыми активными инициаторами санкций против путинского окружения были Борис Немцов и Владимир Кара-Мурза, первый был убит в феврале 2015 года, а второй отравлен «Новичком» два месяца спустя (выжил, был отравлен снова, опять выжил, был арестован и приговорен к 25 годам лишения свободы).

2 мая 2023 года Наталия Арно участвовала в непубличном и нигде не анонсированном мероприятии в Праге, после которого в районе 19:30 она вернулась в отель Garden Court и обнаружила дверь своего номера открытой. Из номера ничего не пропало и всё было как обычно, если не считать того, что явственно ощущался запах какого-то парфюма, которого до этого не было. На ресепшене Наталии сказали что, вероятно, дверь оставила открытой горничная, и обещали разобраться. Около двух часов ночи Наталия легла спать но проснулась в 5 утра от чудовищной боли. Особенно болели зубы и язык, поэтому в первое время Наталия подумала что это, возможно, просто какая-то странная зубная боль, но она была слишком сильной, не снималась обезболивающими. Спустя несколько часов боль стала распространяться дальше, будто «гуляя» по телу, — то она чувствовалась в ушах, то в груди, то под мышками, то, через несколько минут, вдоль позвоночника. Во рту она ощущала минеральный вкус, в глазах всё расплывалось, руки и ноги немели, как бывает, когда они затекают.

Наталия не стала обращаться к врачам в Праге и, поменяв билеты, в тот же день улетела в Вашингтон (где сейчас проживает) и там немедленно обратилась за медицинской помощью. Уже 4 мая она сдала анализы крови — единственная из отравленных, кто успел это сделать быстро. Ее делом занялись правоохранительные органы США, которые отнеслись к нему серьезно и сегодня еще продолжают расследовать, делая новые и новые анализы. Результаты токсикологического анализа пока неизвестны, единственное, что сообщили Наталии врачи, — это то, что она была отравлена нейротоксичным веществом (без уточнения, каким).

По мнению эксперта, ранее занимавшегося разработкой отравляющих веществ, описанные симптомы, в том числе характерные онемения, указывают на нервно-паралитическое вещество. К классу таких веществ относятся и все виды «Новичка», но по одним лишь этим симптомам конкретизировать класс вещества невозможно. При чистке зубов яд мог попасть в микропоры в полости рта и через несколько часов начать действие — нервно-паралитический яд в таком случае может быть очень болезненным.

Возможно, это отравление было уже не первой попыткой. В конце июля 2021 года Наталия была на мероприятии в Вильнюсе, где встречалась с активистами. Там в один из дней она также почувствовала запах парфюма в номере (хотя и не такой выраженный, как потом в Праге), и вскоре у нее поднялась температура, она почувствовала слабость, как бывает при простуде, а по всему телу появилась сыпь (что для нее не характерно, так как Наталия не аллергик).

Ирина Баблоян — вероятное отравление в Тбилиси

Журналистка «Эха Москвы» Ирина Баблоян в середине октября переехала из Москвы в Тбилиси и жила в гостинице King Tamar. Вечером 25 октября она почувствовала себя не очень хорошо, а наутро проснулась уже с сильной слабостью и головокружением. Вечером 26 октября проявился ладонно-подошвенный синдром — ладони стали багровыми и горели так, «будто держишь в руках огонь», то же было и со стопами. Несмотря на эти странные первые симптомы, Ирина решила не отказываться от поездки в Ереван, куда отправилась на машине в ночь на 27 октября. В машине ей стало совсем плохо, мозг затуманился, она не могла сконцентрироваться. «Ты лежишь, но чувство усталости не проходит, как будто просто не получается отдохнуть. У меня было ощущение, что тело мне больше не принадлежит, оно стало ватным, появилась сильная тревога».

Прибыв в отель в Ереване, Ирина попросила градусник, его на ресепшене не оказалось, она поднялась в свой номер, но заснуть не получалось — сон просто не приходил. Сильно заболел живот — как и у Костюченко, боль была не в желудке, а где-то выше, появилась тошнота. Во рту ощущался металлический вкус. Все эти симптомы, кроме последнего, в очень похожем описании были и у Костюченко, с одним существенным отличием — с того момента Ирину стали преследовать внезапно появляющиеся и исчезающие покраснения на коже (которые могут быть очень разными и в первые недели скорее походили на красные пятна, а после — на крапивницу). Слабость, боль и бессонница ушли где-то через два дня, а покраснения происходят до сих пор.

Сразу после отравления к токсикологу Ирина не обращалась вовсе — она и подумать не могла, что кто-то захочет ее отравить. Анализы тогда Ирина сделала только на аллергию (они были отрицательными на все известные аллергены). Переехав через несколько месяцев в Берлин, она всё же сдала кровь для токсикологического анализа. Однако результаты анализов ей не пришли — в «Шарите» ей заявили, что ее образцы крови «потерялись», а вместо этого пришли полицейские, которые тщательно опросили Ирину об обстоятельствах дела. Недавно Ирина сдала анализы на токсикологию снова, но столько времени спустя, конечно, практически невероятно найти следы токсинов.

В отличие от ситуации Елены Костюченко, в случае с Ириной Баблоян выводы об отравлении сделать сложнее, слишком мало результатов медицинских анализов. И всё же, по мнению опрошенных The Insider экспертов, описанная Ириной клиническая картина не может быть убедительно объяснена наличием какого-то известного заболевания, поэтому версия об экзогенном отравлении представляется им более вероятной. Схожесть симптомов с симптомами, описанными Еленой Костюченко, позволяет предположить, что мог использоваться тот же или схожий отравляющий агент, но какой именно, пока утверждать сложно.

Отравления, которые не подтвердились, — Любовь Соболь и Эльвира Вихарева

В течение последнего года в информационном пространстве было два громких случая, когда публичные личности делали заявления о своем отравлении. Так, 24 июля 2023 года активистка Любовь Соболь заявила о том, что была отравлена в Берлине. Речь идет о ее майской поездке в Берлин, после которой она также заявляла о слежке. The Insider изучил обстоятельства этой поездки и опросил ряд врачей, которые сошлись во мнении, что симптомы, с которыми столкнулась Любовь Соболь, не могут объясняться отравлениями. На данный момент у The Insider нет никаких оснований считать, что Любовь Соболь была отравлена.

Еще более нашумевшим эпизодом стало заявление об отравлении московской активистки Эльвиры Вихаревой.

Впервые о своем отравлении Вихарева заявила 24 марта 2023 через Telegram-канал Sota (не путать с изданием SotaVision). Она утверждала, что была отравлена дихроматом калия «в конце ноября – начале декабря», и редакция Sota заявляла, что в ее распоряжении имеется подтверждающий это анализ. Когда The Insider связался с Вихаревой, та сообщила, что отравления было два — второе резкое ухудшение здоровья она почувствовала в феврале.

Симптомы свои она тогда описывала так: «Началось с желудка — сильные боли. Рвота. Тахикардия и онемение конечностей. Судороги. Дубль схожего состояния в начале февраля. Спутанность сознания, выпадение ресниц, изменение ногтевых пластин. Проблемы с кожей — резкие огромные очаги покраснений на суставах появляются и исчезают». Она прислала также фото, где на теле видны красные пятна. Позже она сообщала о всё новых симптомах — онемения, обмороки, судороги. В апреле она заявила, что, когда мыла пол дома, нашла на полу шарики ртути, которых раньше там точно не могло быть, и прислала их фотографию. Затем она прислала фото документа, из которого следует, что это сделанная 26 апреля масс-спектрометрия ртути в моче.

Опрошенные The Insider врачи пояснили, что с такой концентрацией ртути человек если и выживет, то будет лежачим больным, однако Эльвира Вихарева продолжала вести эфиры своего YouTube-канала, водить машину, ходить в офис и вообще вести активный образ жизни. Также опрошенные The Insider эксперты (среди которых были как врачи, так и химики) сообщили, что, по их мнению, лежащих на полу в квартире шариков ртути было бы недостаточно, чтобы привести к столь высокой концентрации, которая указана в анализах.

The Insider продолжил диалог с Вихаревой — она разговаривала подолгу, постоянно сбиваясь с темы на тему, часто противореча себе, и не была способна объяснить многие свои поступки — например, почему она продолжает жить в квартире, где, по ее же словам, отравилась ртутью, хотя ей предложили другое жилье. Она также отказывалась показать документ с анализом дихромата калия и не могла толком объяснить причину отказа.

В начале июня она заявила, что ее отравили в четвертый раз и что она едва жива. Но это снова не помешало ей водить машину и вести активную деятельность. Все остальные опрошенные The Insider люди, которые разговаривали с Эльвирой Вихаревой в последние месяцы, утверждают, что выглядит она в целом нормально, хотя, по ее собственным словам, ее лицо настолько обезображено отравлением, что теперь она не может показываться в эфирах своего YouTube-канала, и среди прочего рассказывала, как ее давний знакомый при встрече с ней, когда она сняла темные очки, заплакал и воскликнул: «Что они с тобой сделали!» Она также заявляла, что у нее выпали ресницы, но наблюдавшие ее люди утверждают, что ресницы были на месте.

Дерматологи, с которыми поговорил The Insider, утверждают, что шрамы в виде полосок на ее теле не объясняются никакими известными им видами отравлений, зато отлично могут быть объяснены расчесами.

Наконец, 18 июля Эльвира Вихарева опубликовала большой пост, в котором вывесила тот самый анализ с дихроматом калия:

Всё бы хорошо, но этот анализ ей не принадлежит — он взят из научной статьи 2012 года Accidental potassium dichromate poisoning, которую консультирующий The Insider эксперт нашел в журнале Forensic Science International, в тексте описывается случай непреднамеренного отравления дихроматом калия у 58-летнего мужчины во Франции.

Также в этом посте Вихарева писала (и ранее сообщала The Insider) о сеансах гемодиализа, назначенных после выявления у нее повышенного содержания ртути в волосах и моче. Но гемодиализ неэффективен при отравлении ртутью и проводится только в стационаре.

Отдельно отметим, что случай Эльвиры Вихаревой очень напоминает ситуацию с некогда популярным поп-певцом Андреем Губиным: как и Вихарева, он рассказывал о некоей неизлечимой болезни, причину которой не могут понять врачи, как и Вихарева, он утверждал, что его лицо обезображено и что у него на лице появились полосы, которых, правда, никто, кроме него, не видел, он сообщал, что у него выпали почти все зубы, хотя они у него на месте (Вихарева тоже говорила, что у нее «посыпались зубы» и выпали 4 пломбы), Губин также утверждал, что пока его не бывает дома, к нему приходят злоумышленники, правда, в его случае они не подкладывают шарики ртути, а прожигают скатерть и занавески. Как и Вихарева, он жаловался, что у него не осталось денег, так как он потратил все сбережения на врачей.

Всё вышесказанное привело опрошенных The Insider экспертов к выводу, что если Вихарева и нуждается в медицинской помощи, то не связанной с отравлением.