Разбираемся в сути явления с «Путеводителем по рашизму-путинизму» Олега Кудрина в публикации Укринформа.
В прошлый раз мы начали большую тему: взаимосвязь классической русской живописи XIX – начала XX вв. и воспроизводства имперских комплексов в России.
Сегодня рассмотрим вклад батально-исторической живописи в милитаризацию сознания – на примере трех знаменитых панорам русско-немецкого художника французского происхождения Франца Рубо: «Штурм аула Ахульго», «Оборона Севастополя», «Бородинская битва». Все они были написаны в последние десятилетия Российской империи. Были тогда известны и даже популярны. Не больше и не меньше. Но вот при Советской власти две из них стали фактически предметом культа.
И это удивительная история, настоящий художественно-мистический детектив, который до сих пор не написан и ждет своего автора. Детектив о погибшем, который иногда воскресает и кажется окружающим живым. Этакий искусствоведческий Zомби.
ПАНОРАМНАЯ ЖИВОПИСЬ – МОНУМЕНТАЛЬНАЯ ПОП-КУЛЬТУРА ХIХ В.
Итак, две панорамы, «Оборона Севастополя» и «Бородинская битва» со временем обрели в СССР чрезвычайно высокий статус. Каждая из них располагалась в отдельном, престижном здании, опекаемом высшей властью. И это, по сути, были первые храмы милитаризма – задолго до возведенного по приказу Путина хаки-собора ВС РФ в Подмосковье. В Советском Союзе поход в эти музеи-панорамы был сакральным актом, сродни паломничеству, что воспринималось, как приобщение к чему-то совершенному, высшему, как в художественном плане, так и в смысле военно-патриотического воспитания (вне зависимости от возраста приобщившегося).
Оборона Севастополя. Фрагмент
На самом же деле, художественные панорамы (живопись + объемные предметы, являющиеся ее продолжением) фактически были первым примером перехода высокого искусства в поп-культуру, широкую и понятную всем. Соответственно они стали популярным развлечением в Европе и США XIX века. Личностное и коллективное приобщение к чему-то возвышенному (и значит – собственное возвышение) становилось доступным каждому за небольшую цену – без глубины эстетического понимания, без проведенной душевной работы. Именно за это панорамы критиковали творцы романтического направления – и в чем-то были правы. Можно, конечно, возразить, что в этом имелся и элемент просвещения – приобщение к искусству самых широких масс, что тоже – правда. Поэтому, с учетом обоих взглядов, коренным вопросом становится – целеполагание тех, кто экспонирует панораму.
А их сюжетом становились величественные и просто красивые пейзажи, иногда – включающие в себя исторические события или библейские сюжеты. Батальные панорамы были лишь одной из разновидностей этого жанра-аттракциона. Но именно они, внутренне заряженные драматизмом, стали особенно популярны, сначала во время и после наполеоновских войн. К 1830-м годам волна интереса к ним спала. И вновь поднялась на исходе века – вследствие Франко-прусской войны 1870-1871 годов. После того, как победительница Пруссия стала во главе Германской империи, немецкое общество и сочувствующие еще долго смаковало детали исторической победы. В это время Мюнхен, столица Баварского королевства, входившего в новую Империю, стал одним из центров производства панорам. Здесь работало финансово успешное «Мюнхенское панорамное общество». Производство панорам в пору их популярности сулило выгоду. Но в то же время было затратным и потому рискованным предприятием.
Вообще, забегая вперед – огромные, сложные в хранении и экспонировании панорамы в мире чаще всего оказывались однодневками и пропадали – растворялись в истории. Они сохранились на Земле в единичных экземплярах. При этом нигде не имеют такого навязываемого сверху культового статуса, как в СССР-РФ.
Лондон. Популярна панорама. 1801
ОДЕССА-МЮНХЕН: ПРОИСХОЖДЕНИЕ И НАЧАЛО КАРЬЕРЫ РУБО
Франц Рубо (1856-1928) родился довольно далеко от Мюнхена, в Одессе, в многодетной семье французского коммерсанта средней руки. Начальное художественное образование получил в Одесской художественной школе.
В 1877 году он поступил в Баварскую Королевскую Академию художеств. Во время обучения предпочитал для натуры искать экзотику, ездить на Восток. В Тифлисе он познакомился с творчеством мюнхенского художника, любившего исторические темы, Теодора Горшельта (1829-1871). Тот сильно повлиял на Франца в выборе тематики и в стиле.
Храм Слави. Тифлис
Рубо полюбил Мюнхен, где учился, и избрал его местом жизни и работы. А в Россию он приезжал за заказами и тут же собирал материал для их выполнения. Так в 1886 году художник получил правительственный заказ на исполнение серии работ для украшения российского Военно-исторического музея «Храм Славы» в Тифлисе. Одной из 17 картин, написанных Рубо в рамках заказа, стал «Штурм аула Ахульго 22 августа 1839 года» (1888). Ему самому так понравилась эта работа, что полтора года спустя он решил написать на тот же сюжет целую панораму. Причем делал это на свой страх и риск, привлекая средства кредиторов. При этом затраты были большими, а выгоды – не очевидными.
Реклама «Штурм аулу Ахульго». Мюнхен
Издание о Мюнхене как центре панорамной живописи. 2009
ВАЖНО: «ШТУРМ АУЛА АХУЛЬГО» ИЛИ «ПОКОРЕНИЕ КАВКАЗА»?
Гигантское полотно размером 120 на 12 метров создавалось группой художников под руководством Рубо в мастерской-ателье «Мюнхенского панорамного общества», размещенного в специальной ротонде. Работа заняла пять месяцев, с декабря 1889 года по май 1890-го.
После завершения панорамы она с успехом демонстрировалась в Мюнхене (до конца года). Здесь работу воспринимали с большим интересом. А ее значимость и качество были подтверждение признанием в альма-матер художника – Баварской Королевской Академии, избравшей его профессором (показательно, что позже в русской прессе его называли «мюнхенским профессором»).
Но для возмещения расходов картину нужно было прокатывать дальше. Менее запланированного – год – длился показ в Париже (с июля-1891 по июнь-1892). Ее посещали, но не настолько активно, чтобы длить показ дальше. За финансовым успехом нужно было ехать в Россию. Но план показать «Ахульго» в Санкт-Петербурге вообще провалился (возможно, из-за дороговизны столичного экспонирования).
Павильон «Покорение Кавказа». 1896. Нижний Новогорд
И тогда спасением для художника стала выставка, организуемая на крупной Нижегородской ярмарке 1896 года. Для показа тут был построен специальный большой павильон. Ну и главный ключ к успеху – смена названия. В Мюнхене панорама носила имя «Die Ersturmung der Bergfeste Achulgho im Kaukasus / Штурм горной крепости Ахульго на Кавказе». В Нижнем Новгороде ее назвали проще и понятней для народа – «Покорение Кавказа». Для больше наглядности и для привлечения публики – на фронтоне павильона разместили скульптурную группу, которая изображала схватку русского солдата с горцем.
Панорама имела успех, но не такой, чтобы художник мог расплатиться с мюнхенскими кредиторами. Но Рубо удалось уговорить Николая II купить его работу. Император отправил ее в дар все тому же тифлисскому музею «Храм Славы». Но там для ее показа нужно было строить большой отдельный павильон, до чего руки так и не дошли. До 1908 года панорама лежала в Тифлисе свернутая в рулон. Потом ее вывозили для показа в Севастополь, в Петербург. Но событием это не стало. Огромная картина хранилась в… подвале Павловских казарм в Петрограде – до 1922 года. Потом не в лучших условиях – в Артиллерийском музее. Здесь панораму навестило наводнение 1924 года, сильно повредившее полотно. В 1928 году огромную картину, похоже, никому не нужную, вернули в Тифлис. А в 1930-м отправили поближе к месту событий – в Дагестанский музей Махачкалы. Специальная комиссия осмотрела полотно и постановила вырезать из него несколько наиболее сохранившихся фрагментов. Остальные – утилизировать.
Но и оставленные части полотна хранились не с большим вниманием. В 1975 году, когда занялись их поисками, то смогли найти три фрагмента (объемом примерно 30 кв. м). Правда, выбить бюджет на их финансирование не удалось. Позже, в 1980-х реставрировали, но лишь один фрагмент. А в 1990-е годы по старым фотографиям из Нижегородской выставки был сделан уменьшенный в десять раз эскиз панорамы, который сейчас хранится в Дагестанском музее.
Рубо Франц. Автошарж «Защитники “Обороны Севастополя”»
ДЕРЖАВНО-ЮБИЛЕЙНАЯ «ОБОРОНА СЕВАСТОПОЛЯ» И ЦЕНЗУРА
У одного из героев чеховской пьесы «Вишневый сад», написанной в 1903 году, есть такие слова: «Шкаф сделан ровно сто лет тому назад. Каково? Можно было бы юбилей отпраздновать <…> Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости».
Это не столько абсурдный юмор, как думают многие, сколько сатира на юбилеи, которые обильно праздновались в Российской империи в конце XIX – начале ХХ века. Вот и Францу Рубо в 1901 году была заказана панорама к 50-летию обороны Севастополя (которая, как известно, была в 1854-1855). Проведя натурные и исторические работы, художник сделал 11-метровый эскиз тушью, который был утвержден лично главным заказчиком страны – Николаем II. Ну а работать Рубо поехал, естественно, в Мюнхен. Поскольку работа была проплачена, то теперь она шла в более спокойной обстановке, в течение трех лет. Главному автору панорамы помогали три художника с «именем», а также студенты Баварской академии оставшиеся безвестными. Размеры были 115 на 14 метров.
Тем временем в Севастополе строился специальный дом для панорамы. И в 1904 году специальным железнодорожным составом гигантская картина и дополняющие ее объемные предметы были доставлены в город. Но после установки полотна, да и после торжественного открытия (1905 году) все еще шли цензурно-идеологические споры. Так было решено добавить главнокомандующего русскими войсками Михаила Горчакова, который в день, изображенный на полотне, на месте событий не был. И наоборот – адмирала Нахимова, нелюбимого властями, прикрыли облаком дыма. Правда, позже, при советской реставрации, сделанной в 1926 году, фигуру адмирала вернули. (Что поделать, такой уж заказчик. И такой вид живописи – не «Мона Лиза», куда дорисовать адмирала Нахимова или товарища Сталина труднее).
ЦЕНЗУРА – ПУСТЯКИ… ПАНОРАМУ МОЖНО МАССОВО «УЛУЧШИТЬ»!
Во время Второй мировой войны в здание панорамы попала немецкая бомба, начался пожар, полотно загорелось. Удалось вынести его 86 больших кусков. Их погрузили в трюм военного корабля, который вывез фрагменты (подтопленные) в Новороссийск. Оттуда у них был сложный маршрут – Кустанай-Новосибирск-Москва. Спецкомиссией Третьяковской галереи было установлено, что из 1610 кв. м огромной картины сохранились только 70% полотна. Впрочем, «сохранились» – это слишком громко сказано, поскольку на них имелись тысячи повреждений и разнообразная, уже въевшаяся грязь. Реставрации все это не подлежало.
И с 1951 года началась долга многоэтапная работа по «воссозданию полотна». При описании работ бодрые советские источники выглядят очень противоречиво. С одной стороны, говорится, как тщательно копировалось все, что возможно, из уцелевших фрагментов. Но тут же – рапортуется о том, как вооруженная передовым методом «социалистического реализма» большая бригада художников улучшила «творение Рубо». Для общего понимания – 15% наново нарисованного полотна занимают «новые сцены в жанровой части картины». «В жанровой» – то есть сущностной части, а не какие-нибудь бессмысленных облаках сверху. Цитирую:
«Творческий подход к работе дал возможность углубить трактовку содержания панорамы и лучше показать решающую роль народных масс в обороне Севастополя. В картину внесены новые эпизоды: приезд Н.И. Пирогова на перевязочный пункт, возвращение из вылазки разведчиков П. Кошки и Ф. Заики, матрос Александров, заливающий водой упавшую бомбу. Около Даши Севастопольской показан молодой веселый солдат, раскрыта западная часть панорамы, которая раньше была окутана дымом, написаны и другие детали, которых в старой панораме не было». (Из неупомянутых новшеств можно добавить: кок в землянке, денщик у бочки с водой).
«Значительно улучшенная» панорама была открыта к столетию обороны Севастополя – осенью 1954 года.
«Бородино». Рубо (в центре). Генерал Колюбякин (справа). Мюнхен
ВЫ УДИВИТЕСЬ, НО «БОРОДИНСКАЯ БИТВА» ТОЖЕ СГНИЛА, СГОРЕЛА
В конце 1909 года Рубо предложил российским властям сделать панораму к столетию Бородинской битвы. И заказ от императорской семьи был получен. Показательно, что в этот раз дабы избежать исторических неточностей (да и политических накладок), в помощь художнику был отправлен целый генерал-лейтенант Борис Колюбакин, проводивший изыскания на историческую тему. После натурных пленэров на Бородинском поле Рубо вернулся к себе в Мюнхен, где приступил к работе. Создавать полотно размером 115 на 15 метров ему помогала большая группа художников (плюс Колюбакин!).
Панорама, включая предметный план, была завершена в мае 1912-го. После нескольких дней показа в Мюнхене ее отправили в Москву железной дорогой. Для демонстрации панорамы на Чистых прудах был построен – в спешке – деревянный павильон (менее убедительный, чем тот, что был для «Ахульго» в Нижнем Новгороде).
«Бородинская битва». Панорама на Чистых прудах. 1917
Панораму «Бородино» торжественно открыл Николай II. А дальше начались конфузы. При сильном дожде крыша протекала, местами на холсте оставались потеки. А после начала Первой мировой войны (1914) павильон временно прекращал работу, поскольку было неловко вглядываться в бой с французами (к тому же написанный в Мюнхене) в то время, когда они стали ближайшими союзниками в войне с немцами.
После революции, в начале 1918 года деревянное здание панорамы, пришедшее в полную негодность, снесли. А полотно навернули на вал и хранили (если это можно так назвать) в разных подвальных и складских помещениях Москвы.
При рассмотрении полотна в 1939 году оказалось, что более половины из 1725 квадратных метров картины просто сгнило. После Второй мировой войны, в 1948 году, было принято решение о «восстановлении», «возрождении» картины, которое длилось полтора года. (Авторам будущего документального детектива о панорамах Рубо предстоит выяснить, каким образом можно было «восстановить» сгнившую часть панорамы). При этом также были произведены улучшения: например, укрупнили, в прямом смысле слова фигуру Кутузова, а также дорисовали раненного Багратиона (что было неизбежно, учитывая национальность диктатора Сталина).
Но размещать полотно было негде, поэтому его опять свернули. Однако хранили уже аккуратней – в музейных запасниках. Тем временем разрабатывались проекты здания для него. Оно было построено только в 1961-1962 годах, в едином победобесном ансамбле с возводимыми постепенно советскими/российскими новоделами: заново сооруженными Триумфальной аркой (была уничтожена большевиками) и «Кутузовской избой» (сгорела в XIX веке), срытой и перенесенной Поклонной горой, обелиском павшим в Бородинской битве, перенесенном с уничтоженного Дорогомиловского кладбища.
Но и на этом приключения панорамы «Бородино» не закончилось. В 1967 в результате загадочного пожара картина была уничтожена на 60-65%. После чего была в очередной раз «восстановлена», ну, то есть – нарисована заново.
МАСШТАБНЫЙ НОВОДЕЛ ДВУХ ЦЕННЫХ ДЛЯ ИМПЕРИИ ПАНОРАМ
Какие же можно сделать выводы из такой истории трех панорам Франца Рубо? Прежде всего, тот, что не только «Ахульго», а все они как произведения живописи, артефакты, пропали, исчезли. В условиях войн и революций у этих полотен было мало шансов выжить. Они и не выжили. Однако в случае с работами, особенно важными для имперского центра, «Севастополь» и «Бородино», были наново написаны другие картины «по мотивам Рубо» с существенными изменениями, сделанными по идеологических соображений.
Интересная деталь. Еще когда панорама «Ахульго» выставлялась в Нижнем Новгороде Максим Горький писал: «В момент штурма, взятый Рубо, солдат должно было бы больше лежать на земле; их мало, и это сразу бросается в глаза». Понятно, что это было принципиальным решением художника – не слишком пугать массового зрителя ужасами войны. Позже ту же функцию (не пугать!) выполняли «народные дополнения», сделанные к «Севастополю»: витальный веселый солдат, победительный матрос Кошка, успокаивающий хирург Пирогов, деловитые кок, денщик. И на полотне «Бородино» тоже бессмысленно искать лермонтовское «смешались в кучу кони, люди», не говоря уж о «и ядрам пролетать мешала / гора кровавых тел». То есть все три панорамы дают образ войны не только возвышенный, но и облегченный. Красивый!
Глубинно неслучайной также видится связь, которую устанавливают «панорамы Рубо», между Германской империей, где они писались на волне «победной популярности», и Российской, для кого они делались. В основании обеих этих империй был особенно отчетливо выражен военно-бюрократический механизм. В Германии после двух мировых войн, поражения и распада второго и третьего рейхов, он был сломан. В России – нет. И сейчас пробует возродиться в попытке восстановления русского рейха.
ИСТОРИЯ: МАЛОЦЕННЫЙ «АХУЛЬГО» И ЦЕННЕЙШИЙ «СЕВАСТОПОЛЬ»
Единственным совсем ненужным оказался эпизод Кавказской войны. И это понятно. В конце XIX – начале ХХ века Кавказ был в целом усмирен и лоялен, так что не было смысла рекламировать панораму, оживлявшую воспоминания о прежних страшных боях. Это же в полной мере относится и к СССР, и еще в большей степени – к ельцинско-путинской России с ее двумя кровопролитными чеченскими войнами.
Другое дело (и для Российской империи, и для СССР, и для РФ) – война с представителями великих держав, геополитических конкурентов! Но и здесь стоит отметить, насколько разной оказалась судьба «Севастополя» и «Бородина». Чрезвычайно показательно, что батально-пропагандистская живопись, поддерживающая миф о «русском Крыме», размещенная на южной окраине Империи, оказывалась намного важней, чем поддержание высокой легенды о победе над Наполеоном в столичной Москве. (Поскольку здесь русскость самоочевидна и поддержки с применением художественных аргументов не требует).
Бородинское поле с «высоты Рубо»
Зато, когда уж Бородинская легенда развернулась в СССР и РФ во всю ширь, то здесь культовым стало все, что связано не только с самой битвой, но и… с тем, кто работал над панорамой. Сама «Бородинская битва» и панорама о нем в коллективном бессознательном смешались до степени неразличения. И сегодня на Бородинском поле евроремонтно обустроенная «Высота Рубо» (откуда художник делал эскизы) является едва ли не главным туристическим объектом.
Панорама «Сталинградская битва»
А если еще вспомнить эпопею с созданием панорамы «Сталинградская битва», то можно сказать, что СССР и его осколок РФ – беспримерная страна в смысле традиций и масштаба милитаристской сакрализации этого полузабытого художественного жанра-аттракциона.
В следующий раз мы поговорим об инструментальном имперском использовании военной живописи Василия Верещагина (сухопутные баталии) и Ивана Айвазовского (морские бои). Это совсем другие случаи, которые особенно интересны в сравнении с «панорамами Рубо».
(Продолжение следует)
Олег Кудрин, Рига