Искаженная, а значит, лживая картина нашего прошлого неизбежно искажает и наше восприятие настоящего. Неверно понимая происходящие сегодня события мы неверно на них и реагируем. То есть, совершаем неверные поступки. И, в который раз, снова попадаем в беду.
Следовательно, искажения нужно исправлять.
Как-то беседовал с очень близким человеком за бутылкой чая. Как всегда, по полуинтеллигентской привычке, философствовали. Помимо прочего, заговорили о зверствах, которые преимущественно совершаются в военное время.
Вспомнили о сожженных деревнях в Белоруссии во время второй мировой войны. Все мы помним из советских пропагандистских фильмов эти страшные пейзажи с печными трубами на пепелищах, показываемые обязательно под щемящую, трагическую, скорбную музыку.
Зверства? Несомненно.
А затем я рассказал близкому человеку, как «наши», советские войска «зачищали» в Афганистане тамошние кишлаки от «духов». И близкий человек сперва не поверил.
Во всех нас сказывается, в разной степени тяжести, советское пропагандистское воспитание, впитанное нами с младых ногтей. Всех нас учили, что «наш» Штирлиц и завербованные им Плейшнер и Шлаг в «ихнем» тылу — благородные разведчики. А «ихний» условный Штирлиц в тылу нашем — диверсант, террорист и презренный шпион…
Контрпартизанские или контртеррористические, контр диверсионные действия диктуют свои универсальные законы. Хотим мы того, или нет, они одинаковы для всех. Их цель — ликвидация партизанских, террористических, диверсионных групп. Прекращение их деятельности.
В эту задачу входит и зачистка районов базирования партизан.
Естественно, что любое командование стремится выполнить эту задачу с минимальными для себя потерями. То есть, уничтожить максимальное количество противника, лишить его мест дислокации, лишить его возможности пополнения продовольствия, боеприпасов и живой силы. И при этом, по возможности, не понести никаких потерь со своей стороны.
Любое партизанское соединение не может бесконечно жить в лесу или в горах. И им неизбежно используются близлежащие населённые пункты. И также неизбежно эти населённые пункты становятся жертвами контрпартизанских действий.
Как «зачистить» деревню и кишлак, не неся потерь? Ведь за каждой дверью, вероятно, тебя ждёт притаившийся враг. За каждой дверью тебя может ждать пуля.
Как правило, населённый пункт окружается. А далее, в каждое подозрительное помещение летит граната. Затем веером, вслепую, следует автоматная очередь. И только потом туда можно войти без риска быть убитым или раненым…
В сельской Белоруссии дома возводили из дерева. Они влёт загорались и легко сжигались. Оставались лишь сиротливые печи. Которые нам бесконечно показывали, как примеры зверств оккупантов.
Кишлаки в Афганистане строили из рваного камня и глиняных кирпичей. Их с кондачка не сожжешь. Там «наши» оккупанты для их разрушения, бывало, применяли и артиллерию, и «Грады», и вертолеты. Но эти разрушенные кишлаки нам в фильмах под душераздирающую музыку — не показывали.
А раз не показывали, то наше сознание инстинктивно отторгает даже саму возможность «наших» зверств. А ведь они были!..
Нам вообще много чего не показывали.
Не показывали разрушения большевиками восставшего города Ярославля в 1918 году.
Не показывали всероссийской крестьянской войны против террора коммунистов в 1921-1922 годах, в несколько раз превосходившей по масштабу восстания Пугачева и Разина вместе взятые.
Не показывали массовые расстрелы заложников.
Не показывали применение химического оружия коммунистами на Тамбовщине.
Не показывали уничтожение, сжигание тех же деревень советскими диверсионными отрядами уже во вторую мировую войну. На этой войне и нацисты и коммунисты активно применяли тактику выжженной земли.
Много, очень много чего — нам не показывали. И не показывают.
А раз всего этого многолетнего кошмара и ужаса нам не показывают — то мы и не знаем. С готовностью, с охотой, с энтузиазмом не знаем.
И это — самое страшное. Мы просто НЕ ХОТИМ этого знать!
Подлая позиция.
Если уж осуждать зверства, то нужно осуждать не только зверства чужие, но и зверства свои.
Впрочем, свои ли?
На каком основании мы до сих пор отождествляем себя с политическим режимом в Москве? Только потому, что нас так учили? Неужели для нас, что ни поп в кремле — тот и батька? Не пора ли перестать быть лучшими учениками палачей?
Мы, нормальные люди, с нормальным сознанием и нормальным воображением, обычные обыватели, по обыкновению судим о других людях по себе. И совершаем ошибку.
И я , смею думать, нормальный человек. Но я неплохо знаю историю. И конкретно, предметно знаю, что существуют люди, способные совершать самые чудовищные злодеяния.
И существуют чудовищные идеологии, придуманные чудовищными людьми…
Леонид ГРИГОРЬЕВ