Любопытное наблюдение. Люди, родившиеся и воспитанные при диктатуре, например, в СССР, как правило, с презрением и неуважением относятся к политикам в демократических странах и с теплой ностальгией вспоминают вождей своего детства. С придыханием и восторгом снизу вверх смотрят на нынешних вождей соседних диктатур. Считают их великими, необыкновенными людьми. Этакими сверхчеловеками, демиургами. Не подвергают сомнению любые их, даже самые чудовищные деяния. Всячески оправдывают их недоступными простому смертному высшими соображениями. Вообще чуть ли не молятся на них. В своих грезах мечтают об их грядущем пришествии и в их края. И считают кощунством даже саму мысль об их смещении, замене и даже естественном уходе.
И не задумываются, не рефлексируют о причинах такого своего восприятия.
Причины же просты.
В демократической стране политическое поле переполнено. Политиков много. Желающих быть политиками еще больше. Они толкаются друг с другом, борясь за симпатии избирателей. Жестко и публично конкурируют между собой. Активно и нелицеприятно критикуют и дискредитируют друг друга.
Свободные и разнообразные СМИ дотошно и пристрастно копаются в биографиях политиков, выискивая в них самые микроскопические тёмные пятна. Анализируют, чуть ли не со школьной скамьи, произнесенные ими слова и совершенные ими поступки. Ловят их на противоречиях, на той или иной нечистоплотности, на самой незначительной фальши и непоследовательности.
То есть, в демократической стране политики всегда, и добиваясь власти и находясь при власти, находятся под тем или иным контролем. И всегда подвергаются придирчивой критике с чьей-либо стороны.
Конкуренты не дают им расслабиться. Так или иначе, ограничивают их власть. И в полномочиях, и в сроках их власти. А при уходе с того или иного властного поста, заставляют ещё и отчитываться о своём властвовании.
Тем самым, в демократической, политически конкурентной стране, политики уравновешивают друг друга, сдерживают друг друга. Не дают друг другу бесконтрольно и неограниченно монополизировать всю власть в одних руках.
И граждане такой страны просто не могут воспринимать своих политиков с их общеизвестными человеческими слабостями и пороками, своих регулярно сменяемых президентов и премьер-министров, как богов или полубогов. Не могут воспринимать временную и не абсолютную власть таких обычных и грешных людей, как власть сакральную, власть божественную. Как власть, стоящую над ними и от них не зависящую.
Иное дело при диктатурах.
Там политическое поле искусственно зачищается диктатором. Искусственно им монополизируется. Все центральные СМИ находятся в руках диктатора и, естественно, всячески его превозносят. Часто вплоть до обожествления.
Все ветви власти, вся полнота власти сосредотачивается в его руках.
И рано или поздно любые критические действия и высказывания в адрес диктатора начинают преследоваться и наказываться. Объявляются кощунством. И воспринимаются многими как кощунство.
При диктатуре и диктаторе политика и политики невозможны. Они ликвидируются. И физически тоже. Возможны лишь чиновники — нерассуждающие слуги диктатора. Возможны лишь тупые исполнители приказов и капризов диктатора. Возможна лишь обслуга.
В сущности, обслугой диктатора, так или иначе, становятся абсолютно все его подданные. И очень многим из них быть нерассуждающей обслугой очень нравится.
Почему?
Попытаемся разобраться.
Единоначалие. Самодержавие. Диктатура.
Корни этой формы правления уходят в далекое пещерное прошлое человечества. Уходят в каменный век.
Стадо дикарей, ведущих бессознательную растительную жизнь, ради выживания и самосохранения неизбежно должно было группироваться вокруг одного харизматичного вожака. Вокруг единственного вождя — пастуха, самого сильного, самого сообразительного, самого хитрого. Или, хотя бы, кажущегося таким.
Конкуренция в пещере была неуместна.
И так продолжалось десятки тысяч лет, на протяжении жизни сотен человеческих поколений.
Ещё какие-нибудь двести лет назад типичный неграмотный крестьянин из провинциальной глубинки, с кругозором не далее соседнего села, естественно нуждался в тотальном руководстве и управлении сверху. Он и сам это осознавал. И если бунтовал против «злого барина» то только затем, чтобы сменить его на «барина доброго».
Но постепенно, пусть крайне мучительно и неравномерно, человеческая цивилизация всё-таки выбирается из пещер. И буквально, и фигурально. Её прогресс и усложнение требовали хоть какой-то сознательности от всё большего и большего количества людей. Пусть и с временными откатами, элементарная грамотность, элементарная культура, хотя бы самая поверхностная цивилизованность, подобно волнам от брошенного в воду камня, распространялись среди населения планеты. Люди начали пробуждаться. Начали осознавать себя не частью стада, а личностями. Сообществом личностей.
И немедленно, перестав быть стадом, то там, то здесь, люди стали отказываться от услуг пастухов. Личностям, научившимся управлять самими собой, пещерные вожди не нужны.
Сегодня на нашей планете проживают сотни миллионов личностей, проживают сотни миллионов людей сознательных. Страны, в которых личности доминируют — самые передовые, самые технологичные, самые культурные, самые богатые, самые благополучные и процветающие. Эти страны личностей, демократические страны, доминируют в мире.
И почти весь остальной мир, остальные сотни стран, остальные миллиарды людей, им вольно или невольно подражают. Их копируют. Хотя бы внешне, во многом по обезьяньи, но стараются на них походить. Императорские мантии и френчи вождей сегодня не в моде. В моде внешне скромные деловые костюмы президентов-клерков.
В странах личностей регулярно выбираемые и сменяемые ими президенты и премьер-министры своими обычными костюмами лишний раз подчеркивают, что являются всего лишь наёмными менеджерами, делопроизводителями своих избирателей. Являются всего лишь техническим персоналом людей сознательных и самостоятельных. И совершенно искренни в этом.
Не то что в странах с большинством ещё бессознательного и пассивного, малограмотного и малокультурного населения. В них демократия лишь имитируется. В них костюмы «президентов», постоянно метящих в вожди — лишь прикрытие, лишь вынужденная маскировка.
И в них люди, так и не научившиеся самоуправлению, и оттого превращающие свои политические и экономические свободы в кровавый хаос без правил, до сих пор выбирают себе не делопроизводителя, а доброго барина. Постоянно обманываются в своём выборе, но упорно ищут и ищут в мазохистской тоске себе на шею непременно какого-нибудь безальтернативного вождя.
И порой им это удаётся. То там, то здесь какие-нибудь алиевы, путины, лукашенки под предлогом несовершенства молодой демократии ее ликвидируют. Ловко играя на застарелых, стадных человеческих инстинктах, узурпируют всю полноту власти и все СМИ в собственных руках. Ликвидируют даже тень политической конкуренции. И немедленно начинают создавать о себе, любимых, самые нелепые, самые бесстыдные мифы. Они и «спасители». Они и «отцы народов». Они и «батьки». И «национальные лидеры» — тоже они.
И миллиарды людей по всей планете, всё ещё одной ногой находящиеся в племенных пещерах, ментально все еще живущие в каменном веке — с восторгом и надеждой внимают им. Верят им. Верят в них.
Получается, что восприятие нами власти и человека во власти, как нечто высшее — атавизм. Пережиток пещерного прошлого. Пережиток стадной дикости человечества.
И очень горько осознавать, что сегодня, в двадцать первом веке, этот пережиток ещё столь чудовищно силен и влиятелен.
И страшно подумать, скольким ещё человеческим поколениям он искалечит жизни.
Может, наконец, начать его изживать?
Леонид ГРИГОРЬЕВ