Похоже, что выиграть войну в Украине Путин уже не сможет. А значит, рано или поздно кому-то (скорее всего, уже не ему) придется со стороны России садиться за стол переговоров – и подписывать мирный договор, в котором будет признана вина и ответственность за самую бессмысленную и бездарную войну XXI столетия. Поэтому уже сейчас, когда на Киев, Харьков и другие города продолжают падать ракеты и бомбы, а число погибших и ущерб увеличиваются с каждым часом, многие начинают размышлять о том, как Россия (Московская Конфедерация, Объединенные Колонии Сибири, Соединенные Штаты Ичкерии – или чего там еще можно ожидать) будет помогать восстановлению разрушенной Украины, разбирается в теме Радио Свобода.
То есть – выплачивать репарации.
Пока что это больше похоже на мечты. Хотя для их воплощения уже имеется неплохой стартовый капитал – те самые 350 миллиардов долларов российских активов, которые Лондон «заморозил» уже в первые недели войны. Не без оглядки на эту цифру в конце лета украинское правительство вместе с Всемирным банком и Еврокомиссией озвучило убытки от военных действий как раз в 350 миллиардов. Может, тогда этот подсчет кому-то казался завышенным, но сейчас, после попытки тотального уничтожения энергетической инфраструктуры Украины, реальный ущерб может значительно превысить эту сумму. А значит, и «арестованными» активами, даже если их намного больше, чем 350 с девятью нолями, не обойтись (тем более что просто изъять эти деньги и передать Украине по закону невозможно – необходимо провести множество сложных юридических процедур). То есть официально «оформлять репарации» все равно придется.
И говорить об этом, как считают многие западные политики, уже не только можно, но и необходимо. 14 ноября Генассамблея ООН приняла резолюцию о репарациях России в пользу Украины. Ее поддержали 93 страны (то есть больше половины всех стран, существующих на планете Земля). Конечно, решение ООН никого ни к чему не обязывает, это скорее «протокол о намерениях», и все-таки, коль скоро слово «репарации» прозвучало с высокой международной трибуны – к нему стоит отнестись всерьез.
Но если всерьез – разве за всю человеческую историю репарации вообще кто-то всерьез платил? И выплачивал их до конца?
Контрибуция, мать репарации
Само слово «репарации» появилось в начале XX века, в историческом Версальском договоре 1919 года, где ненавязчиво заменило понятие «контрибуции».
Насчет контрибуции людям всегда все было понятно, что это – узаконенное войной ограбление поверженного противника. «Vae viktis» («Горе побежденным») – возможно, единственная римская цитата, авторство которой принадлежит не римлянину. Фразу эту произнес вождь племени Галлов по имени Бренн, осадивший Рим – и потребовавший от жителей города выкуп золотом.
Обстоятельства этой знаменитой контрибуции весьма туманны. Тит Ливий утверждает, что её вообще не заплатили – якобы смелый трибун Марк Фурий Камилл успел собрать войско и изгнал варваров. Но это, так сказать, официальная точка зрения. А большинство древних историков полагает, что все было «неоднозначно». Будто бы выкуп, тысяча фунтов золота в слитках, был варварам уплачен – и они ушли восвояси, но тут подоспело войско Камилла и на прощание устроило армии Бренна хорошую взбучку. Вроде бы даже часть золота удалось отбить, но вот куда оно потом делось – об этом история умалчивает.
Набожность и щедрость римских женщин, картина Николя-Ги Брене, Франция, 1785 г., изображающая Камилла, принимающего богатство римских женщин, чтобы выполнить свой обет богам и получить десятую часть сокровищ, захваченных при разгроме этрусского города Вейя
Наименее патриотичные римские историки и вовсе утверждают, что Камилл никакого войска никуда не посылал, а просто сговорился с Бренном о размере выкупа (и даже о размере «отката» с собранного римскими гражданами золота).
Так или иначе, Камилла встретили в Риме с триумфом. И поскольку, как известно, «victores non iudicatur» («победителей не судят»), о выкупе постарались как можно быстрее забыть.
Произошло все это давно, в 390 году до нашей эры, но уже тогда было ясно, что контрибуции – штука сложная, и вспоминать о них не любят, а платить – тем более. Поэтому столетие за столетием победители подходили к этому вопросу, что называется, творчески. Контрибуцию сразу брали всем чем попало: деньгами, ценными вещами, невольникам. В принципе, просто грабили побежденного. Неслучайно само слово «контрибуция» во многих языках является синонимом разбоя и грабежа.
Но в «просвещенном» XIX веке, когда начались разговоры о «правилах ведения войны», грабить местное население стало признаком дурного тона. То есть, разумеется, его грабили, как и раньше, – но без лишнего шума, и хвастаться этим никто не спешил. Зато слово «контрибуция» стало основным в лексиконе воинственных политиков.
Особенно любил брать контрибуции Наполеон: при нём вообще не было заключено ни одного мирного договора, в котором не оговаривался бы этот момент. С 1795 по 1808 год Франция получила от побежденных стран (Голландии, Пруссии и прочих) более двадцати контрибуций на общую сумму 535 миллионов франков. Как говорится, на жизнь хватало. Но только до тех пор, пока военная удача не оставила Наполеона, и тогда антифранцузская коалиция насчитала Франции (по Парижскому договору) около 700 миллионов франков, которые надо было уплатить в течение пяти лет. Так что «всё нажитое непосильным трудом» богатство Первой империи в одночасье пришлось возвращать соседям, да ещё и с процентами.
К тому же Францию обязали содержать 150-тысячную оккупационную армию союзников (плюс 150 миллионов франков ежегодно), строить для них оборонительные сооружения на границах и много чего еще. В итоге вышло около 1,86 миллиарда франков – в масштабах тогдашней европейской экономики сумма совершенно астрономическая. Многие историки полагают, что это вообще были самые большие контрибуции (или уже репарации?) в истории, если соотносить их с экономикой побежденного государства.
Битва при Ваграме, 6 июля 1809 г., Орас Верне
Другими словами, все страны победившей коалиции, включая Россию, несколько лет пировали за счет Франции. Поэтому неудивительно, что в культурном пространстве Европы Наполеон остался романтическим героем и многие до сих пор относятся к нему с восхищением.
Россия долгое время относилась к странам-победителям, которые контрибуции получают, а не отдают. Особенно хорошо удалось поживиться за счет Османской империи. После первой русско-турецкой войны (1768–1774) Россия получила 4,5 миллиона золотых рублей. А 100 лет спустя (можем повторить!), освободив Болгарию, Сербию и Черногорию от османского ига (в 1878 году), Россия поставила побежденного противника на куда более серьезные… репарации.
Согласно Константинопольскому договору 1879 года:
«За вычетом стоимости территорий, уступленных Турцией России, согласно с Берлинским трактатом, военное вознаграждение остается определённым в сумме восьмисот двух миллионов пятисот тысяч франков (802.500.000)».
Но в начале XX века все резко изменилось. После поражения в русско-японской войне благодаря хитроумной дипломатии удалось обойтись без контрибуций, но дальше начались трудности. И виноваты в этом были большевики. В 1918 году они заключили пресловутый сепаратный «Брестский мир» с Германией, решительно отбросив лозунг Керенского «Мир без аннексий и контрибуций». Аннексии и контрибуции для Ленина, опьяненного приходом к власти (и всеми силами старавшегося за нее удержаться), не были проблемой. Пожалуйста! Берите Польшу, Литву, Курляндию, Эстонию и даже, черт с ней, Украину и 6 миллиардов марок!
Деньги и золото немедленно отправились в Германию – в таких же пломбированных вагонах, как тот, на котором в Петербург годом раньше приехал вождь мирового пролетариата.
Правда, успели перевезти лишь два эшелона с 93,5 тоннам золота – и тут в Германии случилась революция, а потом ей пришлось признать поражение в Первой мировой и самой платить победителям. То есть большевикам немного повезло. И они решили еще раз испытать удачу, быстренько заполучив назад западную Украину, Беларусь и Польшу. Особенно махал саблей Ленин, почему-то глубоко убежденный, что поляки (с которыми предстояло воевать) глубоко пропитаны симпатией к революции – и быстро сдадутся, а потому надо уже думать, как назвать новую Польскую советскую республику.
Но все вышло совсем не так. Поляки обратились за помощью к странам Антанты и, что называется, «наваляли» молодой и наглой советской армии. В 1920 году был подписан договор, по которому Польша получала не только западную часть Украины и Беларуси, но и более 30 миллионов золотых рублей репараций. Так что большевикам снова пришлось раскошеливаться…
Если вы следите за руками автора, то, наверное, заметили, что слово «контрибуция» во всех этих историях как-то незаметно сменяется словом «репарация», хотя вроде бы по смыслу – это одно и то же.
И то и другое – выплаты побежденной стороны. Но контрибуции как форму вооруженного грабежа в XX веке решительно отменили, вернее, сделали ее неинтересной для победителя. Первая и вторая Гаагские конференции (в 1899 и 1907 годах) постановили, что контрибуцию можно брать только на содержание войска и на издержки по управлению оккупированными территориями. И ни копейкой больше.
Поэтому, когда закончилась Первая мировая война и с побежденным противником надо было что-то делать, страны Антанты – специально для немцев – изобрели новое слово: «репарации». Другими словами, компенсация ущерба, нанесенного войной.
А ущерб этот, ясное дело, каждый считал по-своему, не стесняясь. Поэтому на Германию по Версальскому договору наложили обязательства выплатить 269 миллиардов золотых марок, что примерно соответствовало ста тысячам тонн золота. Конечно, у Германии (да и у любой другой страны в мире) таких «свободных» денег не было, поэтому платить предстояло не одно десятилетие – со множествами оговорок, уменьшивших эту непосильную сумму в два с небольшим раза. Ну и, разумеется, с некоторой передышкой – на Вторую мировую войну.
Отгрузка оборудования Германией в счёт репараций, 1920 год
В 1933 году Гитлер выплату репараций прекратил, бросив вызов «версальской системе» нового мирового порядка, чем заслужил одобрение и поддержку у миллионов граждан Германии. Однако радовались они не очень долго – Тысячелетний рейх, как известно, простоял всего 12 лет, и стоило только фюреру отбыть в Валгаллу, как США, Англия и Франция заставили ФРГ продолжить выплаты за ущерб, нанесенный в Первую мировую.
С советской Германии – ГДР, у которой и валюты нормальной не имелось, – взять все равно было нечего. К тому же Сталин милостиво рассудил, что, поскольку восточные немцы находятся теперь «в социалистическом лагере», то они могут по счетам Первой мировой больше не платить. Таким образом Сталин продолжил линию Гитлера…
Это была явная несправедливость!
Власти ФРГ искренне не понимали, почему за все отдуваться должны именно они. Начались переговоры. И наконец в 1953 году, согласно Лондонскому договору, потерявшей часть территории Германии было разрешено не платить по этим репарационным долгам вплоть до объединения.
Казалось бы, история закончилась.
Однако нет. Сюрприз!
В 1990 году, когда рухнула Берлинская стена, из-под ее обломков (конечно, метафорически) и правда высунулась жадная рука Антанты – с требованием «вернуть должок». Это немного подпортило праздник объединения Германий, но что поделать.
Выплаты начались вновь.
И они продолжались еще два десятилетия, до 2010 года, когда весь долг со всеми процентами был погашен. Таким образом был поставлен непревзойденный рекорд по длительности выплаты репараций – 91 год.
Бери все, что плохо лежит!
Зато после Второй мировой войны вопрос о репарациях был решен очень быстро и радикально. Потсдамская конференция в 1946 году постановила, что разделившие Германию на оккупационные зоны союзники имеют право вывезти оттуда все денежные активы, ценности, оборудование, и вообще «что плохо лежит» и «что в хозяйстве пригодится». Получив такой карт-бланш, союзники немедленно занялись делом!
Особенно старался Советский Союз, куда помимо прочего было вывезено 60 тысяч роялей, 460 тысяч радиоприемников, 190 тысяч ковров, 940 тысяч предметов мебели, 265 тысяч настенных и настольных часов.
Стиральные машины в этой статистике отсутствуют исключительно по той причине, что их массовое производство в поверженном Рейхе еще не было налажено. Обходились прачками.
В первую очередь, конечно, вывозилась не бытовая мелочовка, а станки, автомобили, технологии, чертежи, ученые-ракетчики, целые заводы и лаборатории. Да и сами немцы, в виде квалифицированной рабочей силы, – тоже. Их добавляли к тем сотням тысяч пленных, которые трудились на стройках в СССР. И отпускать их никто не спешил: еще много лет этот, в сущности, рабский труд также расценивался как часть репараций.
Демонтаж немецкого оборудования для вывоза в СССР
После Второй мировой большая часть Европы пребывала в довольно-таки потрепанном виде, и с бывших «стран Оси» взять деньгами было затруднительно – всё потратили на войну. За исключением Финляндии, которая от военных действий почти не пострадала и хотя бы какие-то денежки в бюджете имелись. Поэтому именно она в итоге и оказалась единственным государством, выплатившим назначенные ей репарации (около 300 миллионов) за Вторую мировую, причем довольно быстро и дисциплинировано, чтобы не залезать в кредиты и не платить пени – к 1952 году.
«Шурави, за тобой должок!»
С тех пор слово «репарации» звучало в нашем мире не слишком часто. Как-то не было для него серьезного повода. Если оно и произносилось – чаще в политическом контексте, когда одна страна хотела бы напомнить другой о том, как несправедливо та когда-то с ней обошлась. Так, например, в середине 10-х годов XXI века Афганистан собирался потребовать репарации за советское вторжение – от России, а Польша намекала, что СССР так и не выплатил до конца репарации по Рижскому договору 1920 года. Попутно шли разговоры о том, что немцы еще должны заплатить денег за разрушенную Прагу.
Но все это скорее инструмент политического манипулирования, чем реальный расчет получить какие-то выплаты с другого государства.
Саддам Хусейн (в центре) инспектирует свои войска, дислоцированные в Кувейте, 1990 год
Исключением являются репарации, которые были наложены на Ирак после того, как Саддам Хуссейн оккупировал Кувейт, но, не успев насладиться триумфом, был выбит оттуда американцами. Тогда побежденного агрессора обязали выплатить 52 миллиарда долларов на восстановление экономики Кувейта. Выплаты, начавшиеся в 1991 году, ещё при жизни Саддама Хусейна, продолжались и много лет после того, как он поднялся на эшафот. Окончательно долг удалось погасить совсем недавно, в 2021 году.
Но даже в случае с Ираком репарации были скорее инструментом наказания, а не спасительным капиталом, который реально помогает восстановить пострадавшую страну. Ведь у Кувейта есть привлекательные для инвесторов нефть и газ, а потому денег на возрождение страны искать долго не пришлось, и репарации оказались каплей в море.
Но с Украиной сегодня – совсем другое дело.
Ведь это огромная страна, экономике которой нанесен гигантский ущерб. Не на 50 или 100 миллиардов долларов, а, возможно, на триллионы. И никаких особых экономических козырей для инвесторов у нее нет. Конечно, пока идет война, политики и бизнесмены всего мира раздают щедрые обещания, демонстрируя свое (абсолютно искреннее) желание поддержать украинцев. США обещают новый «План Маршала», европейские страны готовят займы. Но кто знает, какая часть из этих обещаний будет выполнена, когда война закончится и «украинская тема» уйдет с первых полос газет, а ее место, например, займет тема очередной эпидемии или экономического кризиса…
Поэтому репарации в данном случае – не инструмент наказания российского агрессора (хотя и это, конечно, тоже), а абсолютно логичный и необходимый способ восстановления украинской экономики.
Он должен быть использован – для блага не только Украины, но и России.
Опыт Германии показывает, что, только оплатив свой долг, страна-агрессор получает возможность изменить свою судьбу.