Продолжаем читать главы из книги «Путеводитель по рашизму-путинизму» Олега Кудрина в публикации Укринформа.
Россия как одна из мировых империй – каковы сроки ее бытия? Насколько нынешнее существование государства является имперским? С кем и как можно и нужно сравнивать Российскую империю. Сегодня мы говорим об этом на примере одной важной, но не безгрешной книги, которая все сводит к «внутренней колонизации» страны.
ИМПЕРСКИЙ НАБОР – ПРИЛЕПИН, ПУТИН, КЛЮЧЕВСКИЙ
В 2014 году, вскоре после начала войны с Украиной известный нынче своей недоподорванностью писатель-террорист-пропагандист Захар Прилепин дал интервью. В нем объяснял, почему он, как и большинство ранее оппозиционных нацболов (члены созданной Эдуардом Лимоновым маргинально-революционно проимперской Национал большевистской партии), встал на сторону Путина:
«Не хотелось бы впадать в мистику и метафизику, но влияние, давайте назовем это так – «поля России»: ее прошлого, ее святых и ее побед – оно, видимо, колоссально. Говорят, Путин по дороге на – как сказать? – на работу слушал Ключевского. Говорят, он читает Ильина. Что ж, это объясняет некоторые последствия ( ) В России, так или иначе, происходит то, о чем я пишу и мечтаю с середины 90-х годов».
Правды ради, тут не нужно было ссылаться на неназванные источники, поскольку еще в 2006 году Путин признавался, что по дороге на работу и обратно слушает «лекции Ключевского по русской истории». Прилепинское пояснение ценно другим – идеологическим винегретом. Тут как раз и та самая мистика (в которую впадать «не хотелось бы»), вполне фашистская/нацистская. А в ней – историобесие, победобесие, поддерживаемые православными «скрепами» и «святыми», под которыми, похоже, в первую очередь подразумеваются имперски толкуемые «старцы». Ключевые имена при этом – Ключевский, Ильин. О культовом для российских имперцев Иване Ильине поговорим позже. Пока же остановимся на более приличном гуманитарии – историке Василии Ключевском.
Захар Прилепин
Он был серьезным ученым – в отличие от одного из предшественников, исторического беллетриста Николая Карамзина с его «Историей государства Российского». (Тут к месту вспомнить пушкинская эпиграмму: «В его “Истории” изящность, простота. / Доказывают нам без всякого пристрастья / Необходимость самовластья / И прелести кнута»). Среди современников Ключевский считался либеральным историком. Но это – по меркам Российской империи и имперской России, в которых имперскость чаще всего была «вшита» в самосознание, в общественную психологию.
Почему же обращение Путина и его окружения к Ключевскому так ценится современными российскими имперцами. Потому что в работах историка «складывание» России, под которой тогда априори понималась империя в ее имеющихся границах, показано процессом естественным и гармоничным.
Однако такой же подход оказывается близким не только имперским радетелям, но и российским либералам. Тоже – и давним, и нынешним.
Александр Эткинд
ВОЛШЕБНОЕ ПРЕВРАЩЕНИЕ: ВНЕШНЯЯ КОЛОНИЗАЦИЯ – ВНУТРЕННЯЯ
В связи с этим рассмотрим другого автора. Александр Эткинд – культуролог, историк культуры, литературовед, который уже давно работает на Западе. Но читаем и издаваем и в России. В 2011 году вышла на английском, в 2013 – на русском (с переизданием после начала большой войны – в 2022-м) книга «Внутренняя колонизация. Имперский опыт России». Неслучайный автор и неслучайная книга. В кондово-патриотических кругах ее недолюбливают на излишнюю критичность мышления. А у либералов, включая эмигрантских, она в чести, считается чем-то вроде откровения и энциклопедии одновременно – об имперской России.
Опорный пункт размышлений Эткинда – формула Василия Ключевского, которая кратко и четко сформулировала предшествующие рассуждения на ту же тему (прежде всего, учителя Ключевского – Сергея Соловьева): «История России есть история страны, которая колонизируется. Область колонизации в ней расширялась вместе с государственной её территорией». И вот уточняющие рассуждения самого Эткинда по поводу этой «формулы самоколонизации»: «Одинаковая по протяженности с самим Российским государством, колонизация была направлена внутрь страны, но зона ее действия расширялась по мере того, как государственные границы перемещались в процессе внешней колонизации».
С самого начала здесь напрягает описание имперского разрастания России, как процесса естественного и гармоничного в своей стадийности. Говоря проще – захватили, покорили другие территории, осуществили «внешнюю колонизацию». И тут же, в сей чудный момент переноса границ еще миг назад «внешняя колонизация» превращается во… «внутреннюю колонизацию» России. Иными словами, все, что ею захвачено далее становится ее же – уже России! –«самоколонизацией».
Тут вспоминается другая формула – польских патриотов, чья страна тоже когда- то оказалось захваченной Россией: «Нас проглотили. Не дадим себя переварить». Поэтому хочется договорить за автора, что синонимом этой «внутренней колонизации» – «самоколонизации» является «переваривание» других пространств и народов до состояния «России». И дело здесь не в каком-то «фронтире», «диком поле», «окраинном пространстве», а в принципиальном подходе, обесценивающем, делающим несущественным разделение на метрополию и колонии и, в общем-то, нормализующем сам акт захвата сопредельных земель.
УМОЛЧАНИЕ О РАЗДЕЛЕНИИ НА ВНУТРЕННИЕ ЗЕМЛИ И ИНОСТРАННЫЕ
Но читаем Эткинда дальше:
«Обогатившись колониальным и постколониальным опытом ХХ века, мы можем сделать из нее (приведенной «формулы самоколонизации», — ред.) новые выводы. Россия была как субъектом, так и объектом колонизации и ее последствий, таких например, как ориентализм (имеется в виду подход американского автора арабского происхождения Эдварда Саида к ориентализму как предвзятому европейскому подходу к Востоку и обобщенно – символу власти Запада над Востоком, — О.К.). Занятое колонизацией иностранных территорий государство
также стремилось колонизовать внутренние земли России. В ответ на это многочисленные народы империи, включая русский, развивали антиимперские националистические идеи. Эти два направления колонизации России – внешнее и внутреннее – иногда конкурировали, а иногда были неотличимы друг от друга».
Любопытно, что здесь уже есть некое разделение на «внутренние земли России» и на колонизируемые «иностранные территории». Но, к сожалению, тут же к месту не дано авторского объяснения, где заканчивается одно и начинается другое. (Вот ведь и у Путина есть некие «исторические земли России», понимаемые очень широко). Не помогают прояснению этого противопоставления «Россия» ↔ захваченные «территории иностранных государств» и утверждение, что «внешняя и внутренняя колонизация… иногда были неотличимы друг от друга». И дальше по тексту подобное разделение как бы подразумевается, но четко не расписывается – этакие зыбкие, подвижные границы.
Также очень хотелось бы понять, что автор имеет в виду, говоря, что русский народ (среди прочих) «развивал антиимперские националистические идеи». В какие времена и на каких примерах? Ну, какие были русские антиимперские националистические идеи в XIX веке?.. Я, например, могу четко сказать об этом только в приложении к 2014-2023 годам. Это идеи русских националистов которые сидят в тюрьмах за отказ воевать с Украиной или находятся в политической эмиграции. Ну, а самые решительные – вместе с ВСУ дают отпор Российской империи в нынешнем путинском изводе.
Но в том-то дело, что Эткинд так далеко не заходит, ни в смысле имперства, ни в смысле века.
СТАРАЯ РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ = НОВЫЙ ЕС? НУ, ТИПА ТАК
В книге с подзаголовком «Имперский опыт России» верхней хронологической границей проставлен 1917 год. О том, что далее – говорится мельком:
«Начавшись как яростный взрыв антиимперских настроений, революция 1917 года привела к новому рабству. Однако территория, подвластная Москве, продолжала расти и после Второй мировой войны, когда распались другие европейские империи. Даже с распадом СССР Кремль потерял меньше территорий, чем западные империи потеряли от деколонизации. В XXI веке мир с удивлением следит за имперскими амбициями постсоветской России».
Кажется, что и автор сам вместе с миром удивлен этими амбициями. Чуть дальше он бросает такую реплику: «В XXI веке исследователи глобализации сталкиваются с теми же проблемами, что историки Российской империи встретили в XIX веке». Понятно, что всё можно сравнивать со всем. Но не странно ли проводить такую аналогию, пусть и опосредованную через «исследователей-историков» между глобализацией XXI века и экспансионистской империей века XIX?
И вот дальше, в главе «Коммунальная империя» похоже: «В XXI веке, когда европейские фермы примерно треть своих доходов получают от государства, у Канкрина (министр финансов Российской империи в 1823-1844 гг., — ред.) найдутся сторонники». Ха-ха, очень смешно. Постойте, или это всерьез – сравнивание социально-экономической политики «жандарма Европы» и демократического социально ориентированного Европейского Союза? Похоже, да.
Параллельно стоит отметить, что если приведенные выше смелые сравнения кажутся Эткинду достаточно корректными, то сравнение классических империй и Советского Союза – нет: «Два великих конфликта, противоречивые, но освободительные, доминировали в конце ХХ – начале XXI века: деколонизация Третьего мира и десоветизация Второго. Исторически оба конфликта взаимосвязаны, но их историографии различны».
Видимо из-за такого подхода – в сумме – исследователю Российской империи Эткинду тоже кажутся удивительными имперские амбиции России нынешнего времени.
КТО ВИНОВАТ В БЕДАХ НАРОДОВ АРКТИКИ? АНГЛИЙСКИЕ КОРОЛИ
Ну, хорошо, не нам диктовать автору, какие хронологические границы исследований расставлять в книге. Он заявил, что говорит о, строго говоря, Российской империи, закончившейся 1917 годом. Но далее использует то, что называет «эйзенштейновским монтажом», то есть вольным вырыванием из разных эпох и пространств тем, аспектов, подходов, укладывающихся в близкий авторскому сердцу тезис Соловьева-Ключевского «История России – есть история внутренней колонизации». (Которую Эткинд также рассматривает в качестве сугубо «внутренних проблем» империи).
И вот целая глава за номером 5 «Баррели меха» посвящена сравнению ресурсной зависимости России от экспорта: в давние века – пушнины, в нынешние времена – нефти и газа. Но зеркально это была и есть также и зависимость потребителей этих товаров от России. Как тут можно было бы развернуться, проводя аналогию между
российским имперством, прежним и нынешним. Но вновь не будем указывать автору, как ему писать его книгу. А у Эткинда тут такой показательный вывод: «Ни одна погоня за одним единственным товаром (пушниной, — ред.) не была столь же прочно стерта из истории человеческих страданий. Мы кое-что знаем о Кортесе и о Куртце, но, глядя, на роскошно одетых в меха английских королей, никто не думает о малых народах Арктики, которые меняли эти меха на милость российского государя». Точка, конец главки.
Ну, во-первых, не «малые народы Арктики», а «малочисленные». А во-вторых, фраза выстроена таким образом, что кажется, будто в их бедах, как прежних, так и нынешних, виноваты не столько «милостивые российские государи», сколько «роскошно одетые в меха английские короли». Которые, между прочим, вместе со своими подданными и так уже несколько десятилетий в рамках концепций «ориентализма» и «постколониализма» жестко осуждают свое колониальное прошлое, каются в нем. В отличие от современных «российских государей».
При этом в самом начале Эткиндом было обещано вот что: «Исследуя исторический опыт Российской империи вплоть до ее краха в 1917 году, эта книг утверждает его значение для постколониальной теории». И это актуально, поскольку «постколониальные исследования почти полностью игнорируют российский аспект колониальной истории».
Однако после прочтения книги остается ощущение, что автор нас обманул. Корректного критического рассмотрения Российской империи и российского имперства, соразмерного той рефлексии, что имеется по этому поводу на Западе, у Эткинда нет.
БЛАГОРОДНОЕ КОСМОПОЛИТИЧЕСКОЕ «БРЕМЯ БРИТОГО ЧЕЛОВЕКА»
Одним их исходных пунктов для этого у него становится меньшая выраженность расизма в Российской империи. Ставится знак равенства между некогда доминировавшим западным расизмом и российской сословностью. Имперское западное, с негативной коннотацией «бремя белого человека» подменяется эффектным, нейтральным «бременем бритого человека» (в смысле бритья Петром I бород служилым людям).
Происходит искажение фокуса, идеализация рассматриваемого государства: «Созданная ее правителями в попытке сделать их страну жизнеспособной и конкурентной державой, Российская империя с самого начала была космополитическим проектом». Это в «Введении», а вот логическое развитие в «Заключении»: «После бурного увлечения этничностью и суверенитетом, имевшег политические причины в период бархатных и цветных революций, историки и антропологи Евразии стали работать над транскультурными понятиями и космополитическими метафорами».
Извините, а мне одному кажется, что здесь «космополитическая империя» и ее «метафоры» представлены выше, лучше, благородней, чем все эти мелкие суетливые «этничность и суверенитет периода бархатных и цветных революций»?
И это все итог того, что по Эткинду российское государство «колонизовало народы, включая и тот народ, который дал этому государству его загадочное название». Иными словами, русские – такая же жертва, как и другие покоренные Россией народы. И это для автора еще одна аксиома вслед за тезисом о внутренней колонизации. Далее по методу «эйзенштейновского монтажа» подбираются все события, факты, идеи, статьи, которые работают на этот подход. И умалчиваются – все прочие.
ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ ЦИТИРОВАНИЕ ЛЕНИНА – В ПОЛЬЗУ СВОЕГО ТЕЗИСА
Скажем, Эткинд с удовольствием, но избирательно, цитирует Ленина. Вот широко известный труд «Развитие капитализма в России» (1899). Тут о внутренней колонизации – нужно брать! А вот малоизвестная статейка «Русские и негры» (написано 1913, но впервые издано только после смерти – в 1925-м). Здесь сравнивается освобождение русских крепостных и американских рабов. Титульный народ империи в качестве жертвы – прекрасно, берем, в корзинку!
Да, но почему бы заодно не процитировать работу Ленина того же периода и том же – «О национальной гордости великороссов» (1914). В этой антиимперской статье неплохо сказано о космополитизме империи и жертвенности титульного народа: «Царизм не только угнетает эти 9/10 населения (собственно Великороссии, — ред.) экономически и политически, но и деморализирует, унижает, обесчещивает, проституирует его, приучая к угнетению чужих народов, приучая прикрывать свойпозор лицемерными, якобы патриотическими фразами».
Или вот в записках «К вопросу о национальностях или об “автономизации”» (1922) Ленин задается вопросом «приняли ли мы с достаточной заботливостью меры, чтобы действительно защитить инородцев от истинно русского
держиморды?». И дальше несколько замечательных картинок с натуры: «Мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми в бесконечном количестве насилия, и даже больше того — незаметно для себя совершаем бесконечное количество насилий и оскорблений, — стоит только припомнить мои волжские воспоминания о том, как у нас третируют инородцев, как поляка не называют иначе как «полячишкой», как татарина не высмеивают иначе, как «князь», украинца иначе, как «хохол», грузина и других кавказских инородцев, — как «капказский человек».
Постойте, кажется, у Эткинда тоже что-то было о поволжском детстве и юности Ленина. Да-да, вот: «Россиян впечатляла уникальная жизнь этих внутренних колоний, и в них еще долго находили практический образец лучшей жизни. И Ленин, и Троцкий росли в таких колонизованных землях, один среди немецких колоний на Волге, другой среди еврейских колоний в Украине».
Если вы что-то хотели знать о корректном изложении и цитировании, то вот оно, на примере «Ленин и Эткинд».
ПОПУЛЯРНАЯ КНИГА ОБ ИМПЕРИИ, КОМФОРТНАЯ ДЛЯ ЛИБЕРАЛОВ
Вообще слова автора о том, что он в своей книге, применяет «своего рода эйзенштейновский монтаж», оказываются довольно точными – в саморазоблачении. Эйзенштейн – великий режиссер, который делал гениальные фильмы. Но его «монтаж аттракционов» (в «Стачке», «Броненосце “Потемкин”», «Октябре») помогал создавать жестко идеологизированную, пропагандистски ложную картин мира, вытеснявшую из сознания зрителей недавнюю действительность.
«Внутренняя колонизация. Имперский опыт России» Эткинда – при всем наукообразном оформлении, сотнях ссылок и алфавитном индексировани собственно научной работой не является. Это набор эссе, часто интересных и остроумных, нанизанных на жесткую априори заданную концепцию. Поэтому это манипулятивная работа, которую можно и нужно читать с пониманием такого ее качества.
А теперь – о самом важном, о том, почему нужно было упомянуть и хотя бы кратко рассмотреть эту книгу и ее автора. То, что именно «Внутренняя колонизация» Эткинда так популярна в кругу либеральных русских интеллектуалов, не случайно, а симптоматично. Им, даже антипутинцам, комфортен подобный подход: русский народ – лишь как одна из жертв Российской империи; Россия – космополитический и не столь уж плохой итог внутренней колонизации, которая уже привела к перевариванию и усвоению других стран и народов.
В таком варианте о деколонизации России, в отличие от других империй, говорить, вроде как, уже бессмысленно. Как и об имперских комплексах русского народа. При этом ненаучность работы Эткинда подтверждается еще и тем, что ее суть, «имперский опыт России» никак не перекликается с российскими «имперскими амбициями» в современности.
В следующем материале мы подробней ознакомимся с концепциями «постоколониализма», «ориентализма» и увидим другие примеры их приложения к Российской империи, которая 1917 годом, по сути, не закончилась.
(Продолжение следует)
Олег Кудрин, Рига