Начинаем читать новую главу «Путеводителя по рашизму-путинизму» Олега Кудрина в публикации Укринформа
Мы начинали наш «Путеводитель» с краткого рассмотрения термина «рашизм», его предыстории, становления устойчивого комплекса идей, которые стоят за ним. Тогда же было предложено разделять его на «рашизм в широком смысле» – как специфически российскую идеологию и давнюю практику великодержавного шовинизма, и «рашизм в узком смысле» – как идеологию и практику, которая сложилась в россии XXI века и имеет родство с фашизмом/нацизмом.
Второе, рашизм как русский фашизм-нацизм, будет конечным пунктом нашего «Путеводителя». А пока подробней остановимся на первом блюде – «рашизме в широком смысле». Постараемся разобраться в его характерных чертах, в том, как подобный анахронизм смог дожить до третьего тысячелетия.
РУСИЦИЗМ-РУСИЗМ-РАШИЗМ, РАЗНЫЕ ОБЛИЧЬЯ «РУССКОЙ ИДЕИ»
Для начала опять придется вернуться к определениям, повозиться с ними. Потому что есть много близких соразмерных понятий, практически синонимов. И с ними нужно разобраться, упорядочив их.
Вот, к примеру, прямая линия «русицизм» (слово, проскользнувшее у Герцена) – «русизм» (из обличений Дудаева) – «рашизм». Обратите внимание – во всех трех случаях вот эта Russia, по-разному снабженная «-измом» несет явный негативный смысл.
Сами носители таких взглядов предпочитали использовать связку из двух-трех слов с одинаковым определением «русский»: «русская идея»; идеи «русской партии»; «русская цивилизация» и, наконец, «русский мир». А до того еще было славянофильство, синонимичное упомянутым терминам. Или же панславизм, единодержавный, а не конфедеративный, и непременно под русским водительством – в таком виде еще более агрессивный.
При этом, как ни удивительно, но определение кажущееся самым четким, научным – «русский национализм» – оказывается в конечном итоге, с оглядкой на современность, и самым неточным, двусмысленным. Поскольку есть принципиальный вопрос, что есть «русская нация», кого считать русскими? Ведь имеется имперская теория триединого русского народа (великороссы, малороссы и белорусы), а есть такие русские националисты, что четко отделяют русских – от украинцев и белорусов.
После победы украинского Евромайдана по этой линии прошел глубокий раскол между русскими националистами. На имперцев, кто готов убивать украинцев, чтобы доказать им, что они русские. И на тех, кто категорически против этой войны. Причем разделение совершилось по всей шкале этого политического сегмента: от умеренных националистов до радикальных. Раскол принципиальный настолько, что люди, когда-то ходившие на одни «русские марши», с 2014 года воюют по разные стороны линии фронта. Или же те русские националисты, которые категорически против войны с украинцами, сидят в тюрьмах, в лучшем случае – в эмиграции.
Появлению, развитию и наполнению этих терминов (типам «славянофильств», «русским идеям-цивилизациям-мирам») нужно посвящать отдельные книги с обильным цитированием. Это важная работа, поскольку у каждого из этих понятий и стоящих за ними сущностей есть своя временная привязка, история, своя парадигма и динамика, приводящая к нынешней российской действительности (отвратительной, как в теории, так и на практике). Но в данном случае нам нужно будет лишь кратко пройтись по этим определениям, чтобы показать, как они описывают разные грани одной и той же сущности – русицизма-русизма-рашизма. Начнем с «русской идеи».
МЯГКО-АГРЕССИВНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ РУССКОЙ ИДЕИ ДОСТОЕВСКИМ
Славянофильство и панславизм остались в XIX – начале XX века. Но их элементы собрала в себя и развила «русская идея», жизнь которой оказалась более долгой.
Считается, что само это словосочетание впервые появилось у Федора Достоевского в его «Объявлении о подписке на журнал “Время” на 1861 год». И эта цитата стоит отдельного рассмотрения: «Мы знаем, что не оградимся уже теперь китайскими стенами от человечества. Мы предугадываем, и предугадываем с благоговением, что характер нашей будущей деятельности должен быть в высшей степени общечеловеческий, что русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях; что, может быть, все враждебное в этих идеях найдет свое примирение и дальнейшее развитие в русской народности».
На первый взгляд кажется, что сказано слишком мягко и неконкретно. Но и здесь уже видно многое, что станет основным и общим в разных подходах к «русской идее». И, несмотря на общий благостный тон, тут многое настораживает с самого начала. Вот это вот «предугадывание с благоговением… характера будущей деятельности» русского народа – это ведь не просто этнический нарциссизм титульного народа большой империи. Здесь уже чувствуется и экстатическая возгонка будущей, еще неясно чувствуемой миссии.
Но и о ней кое-что сказано. Она не просто «общечеловеческая», а «в высшей степени» таковая! На календаре россии 1860-й – четыре года, как закончилась позорным поражением Крымская война (называемая в остальном мире Восточной, некоторые из-за множества фронтов считают ее первой мировой, в которой агрессора усмиряли всем миром). И в это время мыслитель Достоевский берет реванш – тоже всемирный – в сфере идей, духа.
Европа на тот момент в общем понимании – центр, средоточие мира. Достоевский же предполагает, что «русская идея» станет примиряющим синтезом всех, понимаете ВСЕХ идей, разрабатываемых европейцами. И именно в «русской народности» этот всеидейный синтез найдет свое развитие. Стоит также отметить это противопоставление: европейские национальности – «отдельные», а русская идея – всеобъединяющая. Два аккуратных «может быть», разбросанных по тексту, немного смягчают впечатление, но не отменяют главного.
То есть, в первом же определении «русской идеи» можно увидеть а) мистически экзальтированное самолюбование, б) чувство собственной исключительности, избранности, превосходства в) мессианство, причем не узкое, а в глобальном смысле, г) заявленное пусть и на уровне идей, духа, но все же стремление синтезировать, объединять по-русски создаваемое «отдельными национальностями», д) привязывание всего отмеченного к «развитию русской народности», е) выражение агрессивных в сущности идей в примиряющем, слащавом, «высокодуховном» стиле.
После этого было много размышлений о «русской идее» и очень разных подходов к ней. Но большая часть из шести отмеченных качеств была присуща и им. И ими же пронизана вся нынешняя российская пропаганда, окрасившая все перечисленные пункты, от «а», до «е» в цвета хаки – агрессивного милитаризма.
РЕЛИГИОЗНАЯ ФИЛОСОФИЯ СВЯТОЙ РУСИ И ОБОСНОВАНИЕ ИМПЕРИИ
Под таким максимально обобщенным, «зонтичным определением» могли существовать и развиваться множество парадигм и концепций: от историко-геополитических (вроде евразийства) до религиозно-философских. Но подходя к осмыслению русскости по разному и часто споря друг с другом, они, тем не менее, были в тесной связи.
При этом сам термин «русская идея», по сути, четко отвечал на «основной вопрос философии», что первично – сознание-дух-идея или материя. Конечно, идея, притом русская! И из того же славянофильского лона в XIX веке выросла и «русская религиозная философия», в таковом качестве признанная миром. Неслучайно, что первым широко презентовал «русскую идею» в Европе именно религиозный философ, мистик Владимир Соловьев, прочтя в 1888 году в Париже доклад «L’Idée russe».
Таким образом, в Европе, на Западе особая «русская идейность» изначально имела флёр чего-то особенно нравственного, богоискательского, всемирно и мирно объединяющего. При этом оставалось в тени то, что какие-то части этого являются изнанкой, подкладкой для агрессивной имперской политики, помогают ее обосновывать (лекции Соловьева это не касается, как раз она действительно была мирной и в чем-то даже антиимперской, за что он был подвергнут решительной критике славянофилов). В исторической перспективе это оказалось очень удобной, выигрышной позицией для российской империи. Особенно – на фоне обоснований существования и расширения других европейских империй – заморских. Ведь там в основе их существования была заложена расистская «миссия белого человека», несение высокой цивилизации. В россии такой элемент тоже присутствовал, но в затушеванном, ослабленном виде. В противоположность этому богоносная «русская идея», толкуемая мистически туманно, изменчиво и многозначно казалась чем-то более благородным (при этом считалось, что претензии на всемирность и доминирование имеют в виду исключительно духовную сферу).
Некритическое признание, возвышение школы «русской религиозной философии» играло и отдельную негативную роль. Западная, европейская философия вырастала органично и гармонично, беря исток в античной философии, переосмысленной в христианском богословии и заново осмысленной во времена Возрождения. После этого было знакомство с восточными философиями и практиками, усвоение каких-то их положений. Была и рецепция доктрин мистиков, древних и новых. В итоге европейская философия была многообразной и системной в опыте осмысления сущего и сущностей. Русская философия, запоздалая в своем развитии, была мистически односторонней, к тому же зацикленной на этническом своеобразии. Но при этом – с подростковой самоуверенностью в своем всепонимании.
Показательно, что в XIX века, во времена появления наций, (само)определение вроде «Священная Римская Империя германского народа» казалось (и было) чем-то безнадежно устаревшим. Но в то же самое время «Святая Русь» для имперской россии была (само)названием не просто естественным, но общепринятым и почитаемым.
СЛАБОСТЬ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ УБЕЖДЕНИЙ И СИЛА ИМПЕРСКИХ
Своеобразным зеркальным ответом на такую односторонность русской религиозной философии был столь же узкий – и после 1917 года просто яростный – материализм, развивавшийся на основе марксизма в социалистических партиях.
«Русская идея», вытесненная из страны в эмиграцию, лишенная «почвы», оказалась в условиях замкнутости, интеллектуального гетто. Что только способствовало закреплению в ней самоощущения особости. И обиды – за непонятость.
С другой стороны в СССР на первом этапе его существования, в 1920-годы все без разбору варианты «русской идеи» были заклеймены (чаще – справедливо) как «великодержавный русский шовинизм». Самые догматические из социалистов, большевики противопоставили ему интернационализм, который стал новым фетишем. И со временем он начал превращаться во всего лишь обложку. Из-под которой в СССР начала пробиваться и развиваться все та же «русская идея». Просто потому, что по мере (само)дискредитации коммунистической идеи ничего другого – значительного и общепонятного – в Советской империи со «старшим братом», русским народом не оставалось. Это явление условно называли «русской партией», в чем уже был вызов и заявка на будущее доминирование, ведь по определению Партия в Советском Союзе могла быть только одна (КПСС).
Впрочем, если не спрямлять и не огрублять, то да – было в Советской россии и демократическое движение, достигнувшее пика во время перестройки и гласности. И как раз на этой волне СССР распался. Но демократические, либеральные взгляды не были устойчивыми, глубокими и не имели широкого охвата. Они чаще всего заканчивались там, где начиналась не только Украина, но и права всех других народов (кроме русского) в империи, пластично меняющей свой облик и имя. Поэтому после распада Советского Союза поначалу РСФСР была объявлена… просто россией! И только после демарша представителей национальных республик русское большинство удосужились дать ей еще и другое имя, не такое имперское – российская федерация.
В 1990 годах, во время сложных и неоднозначных реформ, под остававшейся демократической обложкой начало происходить еще одно преобразование все той же концепции… Социализм-коммунизм – разочарование. Демократия – разочарование. Получилось, что иной сильной альтернативы уже не оставалось, на плаву было только одно – упрощенное развитие концепции «русская идея» + «русская цивилизация» при фактическом регентстве «русской партии». Тут, к слову, важно отметить, что в «русскую партию», бывшую в СССР, влились деятели эмиграции, как старой, так и новой. И очень усилили ее, потому что знание реалий западной демократии, в том числе негативных ее моментов, помогало им разносить Запад в пух и прах.
Ну и несколько слов о «русской цивилизации». Ранее это понятие у российских и западных мыслителей, гуманитариев рассматривалось и трактовалось по-разному. Теперь же оно было выхолощено и примитивизировано. В 1990-е именно в таком понимании конструкт «русской цивилизация» стал чрезвычайно популярным. В него включалось все материальное, творческое, духовное наследие русского народа, априори несравнимое с наследием других народов и цивилизации, по той причине, что оно, видите ли, изначально – более высокое и нравственное.
И ВОТ В ФИНАЛЕ – НА АРЕНЕ МЕРЗКИЙ «РУССКИЙ МИР»
В 1990-2000 годы вообще произошло изменение акцентов. Важнее «русской идеи» стало другое, более практичное и агрессивное понятие – «русский мир». (Это словосочетание использовалось и в давние времена, но тогда оно не закрепилось).
В 1990 годы такое понятие появилось в ходе деятельности «Московского методологического кружка» Георгия Щедровицкого, работа которого по «решению практических задач социального управления» в переформатируемой стране хорошо оплачивалась. У «методологов» понятие «русский мир» изначально было латентно агрессивным, поскольку выплескивалось за существующие границы россии, российской федерации. Оно у них включало «острова русскоязычного населения за рубежом». Не удивительно, что после прихода к власти путина эту концепцию начали использовать со спецслужбистской ловкостью. Поначалу «русский мир», как борьба за права «соотечественников» употреблялся на внешнеполитической арене в названной узкой сфере.
Но постепенно, при участии РПЦ и патриарха Кирилла, эта концепция была уточнена. Кроме русскоязычности появился акцент на православном измерении. Кирилл начал продвигать апокрифические, сомнительной достоверности слова старца Лаврентия Черниговского: «россия, Украина, беларусь — это все Святая Русь». Словосочетание «русский мир» часто замелькало в проповедях патриарха.
По сути, в этой концепции появилась своеобразная градация – несколько зон «русского мира». Первая – собственно росия, рф в ее международно признанных границах. Вторая – россия+беларусь+Украина. Третья – всё то же + другие постсоветские страны, где много русскоязычных и есть епархии РПЦ. Четвертая – все то же плюс любые страны и регионы мира, где есть русскоязычные и православные и до которых можно дотянуться. Нетрудно заметить, как эта программа, которую кремль поэтапно начал выполнять с де-факто захвата беларуси и полномасштабного вторжения в Украину, похожа на обоснование имперской политики россии в XIX веке.
Поэтому нынешняя всероссийская архаизация общественного сознания, апеллирование к историческому прошлому неслучайны. Это помогло реанимировать «старый добрый» великодержавный шовинизм российской империи. Не зря в сегодняшней россии так любят цитировать деятелей этого типа и той поры. Но есть и существенное отличие. В XXI веке это уже русский шовинизм, прошедший большую, в несколько поколений, школу лживого советского «интернационализма». И потому более хитрый, лицемерный.
Однако сам по себе шовинизм, представление о собственной исключительности и связанной с этим особой миссии, о необходимости доминирования над другими не являются чем-то необычным. Это в человеческой истории было и не раз, о чем мы уже упоминали, говоря об идеологическом обосновании существования и расширения других империй. Но в отличие от тех случаев, концепции «русской идеи»-«русского мира» выжила и стала господствующей в большой стране с «ядерной триадой», благословляемой тут именем Святой Троицы.
В дальнейших подачах мы будем рассматривать различные элементы этого рашизма в широком смысле и того, как он дожил до XXI века. А начнем рассмотрение с обоснования прав москвы на агрессию.
(Продолжение следует)
Олег Кудрин. Рига