Дмитрий Хмельницкий
Двенадцатого августа 2021 года в берлинском кафе Art City People на Ораниенбургерштрассе состоялось выступление казахстанского журналиста и режиссера Владимира Рериха. Оно сопровождалось демонстрацией фрагментов документального фильма «Полигон» 1990 г. выпуска, сценаристом и режиссером которого был Рерих. Фильм, сделанный по заказу Министерства обороны СССР и основанный на секретных до того материалах, был посвящен первому испытанию советской водородной бомбы в 1949 году в Семипалатинске. В 1992 году он получил Государственную премию Республики Казахстан. В фильм было включено интервью с Андреем Дмитриевичем Сахаровым, взятое 14 декабря 1989 г. за несколько часов до смерти Сахарова.
Присутствующих на выступлении было человек двадцать. Неизвестно, были ли они все потрясены выступлением Рериха, но двое моих знакомых – точно. Передаю дословный рассказ одного из них, сделанный в присутствии второго, подтвердившего его точность (записано в августе 2024 года):
«… неожиданно он (Рерих – Д.Х.) перешел к рассказу о том, что Андрей Дмитриевич Сахаров был убит и что он лично прямого отношения к убийству Сахарова не имеет, имеет косвенное отношение, о чем глубоко сожалеет. Он рассказывал, что Сахаров возвращался с каких-то встреч и Рерих получил задание «сверху» часа полтора-два отвлекать Сахарова, не допустить, чтобы он в это время пришел домой. Рерих упросил Сахарова, чтобы тот встретился с одним молодым человеком, который давно искал с возможности с Сахаровым пообщаться. За это время было подведено электричество к коврику перед дверью в нижнюю квартиру и к дверной ручке. У Сахаровых было две квартиры, одна под другой. В верхней они жили, нижняя служила рабочим кабинетом для Сахарова и Елены Боннэр. Сам Рерих прямого отношения к убийству не имел, только косвенное, сам он Сахарова не убивал, только отвлекал, чтобы другие люди могли установить электрическое устройство для убийства. Сейчас его начала грызть совесть и он очень сожалеет, что не сумел уклониться от таких поручений. Создавалось впечатление, что этот рассказ был экспромтом, что Рериха внезапно прорвало».
Владимир Рерих внезапно умер 21 января 2024 г. в Берлине, так что никаких дополнительных сведений от него получить уже невозможно. Но все, что известно о смерти Сахарова из многочисленных публикаций (в том числе и самого Рериха), изложенной им в 2021 году версии событий не противоречит. В тот день съемочная группа Рериха записывала интервью с Сахаровым в номере Олжаса Сулейменова в гостинице «Москва». Вот как описала события того дня в газете «Коммерсант» Ирина Асаба:
«Утром 14 декабря он написал текст на тему «О внесении изменений в Уголовный кодекс СССР» для выступления на II съезде, потом работал с другими рукописями, и утро прошло без каких-либо примечательных событий.
Днем работал на заседании межрегиональной депутатской группы, а вечером, как и планировал накануне, поехал на интервью в гостиницу «Москва», в номер к казахскому писателю Олжасу Сулейменову, в котором его ждала съемочная группа.
В то время по заказу Министерства обороны снимался фильм «Полигон», запечатлевший испытания атомного оружия на Семипалатинском полигоне. На всех материалах стоял гриф «Совершенно секретно». В широком прокате фильм, вероятно, так и не был показан. Раскрывая эту тему, никоим образом, наверное, нельзя было не представить мнение о произошедшем отца водородной бомбы. <… >
Журналист Владимир Рерих после интервью привез Сахарова на машине к дому на улице Чкалова. Было тепло, падал мягкий, совсем новогодний снег. Рериху хотелось сказать на прощание что-то значительное, проникновенное, но у него на языке вертелась какая-то выспренняя чепуха, и он как заведенный бормотал только слова благодарности. Сахаров улыбнулся, протянул руку. Его глаза без очков утратили всегдашнее выражение предельной сосредоточенности и едва заметной настороженности. Он повернулся и пошел к подъезду… Высокий, немного сутулый, но до неузнаваемости моложавый в своей куртке и пушистой меховой шапке…
На улице Чкалова в доме номер восемь Сахаров и Боннер занимали две квартиры. Верхняя принадлежала матери Елены Георгиевны. А вторую, ниже этажом, Андрей Дмитриевич получил от Горбачева после возвращения из горьковской ссылки.
Он вошел в нижнюю квартиру, то есть к себе, переоделся в джинсы и клетчатую рубашку, вымыл руки. Потом поднялся наверх. Елена Георгиевна пригласила его и Ефрема Янкелевича, мужа ее старшей дочери, недавно приехавшего из Америки, к столу. Они пообедали, и Андрей Дмитриевич собрался спуститься вниз. Ефрем остановил его вопросом о качестве подарка, привезенного им для Сахарова. Это была небольшая электропила известной фирмы. Подарок был привезен не просто так, а по просьбе Андрея Дмитриевича. Ученый в то время загорелся идеей самостоятельно установить в стенной нише деревянные стеллажи.
«Что-то я очень сегодня устал, Люсенька (Елену Георгиевну так с детства называли близкие), — через несколько минут сказал Сахаров. — Пойду посплю. Разбуди меня часа через два, и мы снова будем работать». Ефрем, продолжая беседовать с Андреем Дмитриевичем, вышел на лестничную площадку, и Сахаров, уже спустившись на две-три ступеньки вниз, вдруг не в тему сказал: «Ты знаешь, Ремка… Меня заверили, что если вращать головой, то можно избежать инсульта…» И он странно повернул голову больше чем на 90 градусов с каким-то чудным наклоном вниз и стал похож на большую птицу. Сахаров поворачивал голову направо и налево, как бы прося оценить его удивительное умение…
В квартире наступил «тихий час». Только Елена Георгиевна шумела водой: мыла посуду. Ефрем (Рем) тоже задремал и проснулся оттого, что в открытую дверь их квартиры вбежал сосед и сказал загадочную фразу: «Она там кричит» и снова побежал вниз. Спросонья Рем не понял, в чем дело, но побежал вслед за ним, и, ворвавшись в нижнюю квартиру, они увидели лежащих на полу Андрея Дмитриевича и Елену Георгиевну. Они лежали в темном коридорчике, в глубине у тупичка, где Андрей Дмитриевич строил полки. Она билась головой о его грудь и кричала: «Ты меня обманул! Ты же обещал мне еще три года!» Дело в том, что Сахаров почему-то был уверен в том, что умрет в 72 года, как и его отец. Его ожидания не оправдались…»
Было как минимум два известных человека, уверенных в том, что Сахаров был убит: Сергей Григорьянц и Анатолий Собчак. Оба склонялись к отравлению.
Сергей Григорьянц, старый диссидент, политзаключенный и глава правозащитного фонда «Гласность», посвятил в своих мемуарах смерти Сахарова целую главу. Ссылаясь на мнение генерала Олега Калугина, он говорит о некоем «желтом порошке»: «Попадая на открытые участки кожи, скажем, на ладони рук, «желтый порошок» в течение нескольких часов вызывал внезапную острую сердечную недостаточность и скоропостижную смерть жертвы. По мнению сотрудников КГБ через два часа следы желтого порошка не могут быть обнаружены ни в крови, ни во внутренних органах. Достаточно им покрыть ручку в автомобиле или входной двери в подъезде и человек за нее взявшийся по расчетам КГБ через несколько часов будет мертв».
На вскрытии тела Сахарова по просьбе Елены Боннэр присутствовал знаменитый патологоанатом Яков Львович Раппопорт (в прошлом участник «дела врачей»), которому было в то время 91 год. Его записки о вскрытии опубликовала его дочь, Наталья. Григорьянц приводит выдержки из них:
«Первые этапы вскрытия тела Андрея Дмитриевича были несколько «разочаровывающими», не оправдавшими ожидания патолого-анатомов найти резкие поражения жизненно-важных органов, например резкий склероз магистральных артерий и разрыв их со смертельным кровотечением, или обширные поражения сердца старым или свежим инфарктом, или тромбы жизненно-важных артерий, или аспирацию (занос в дыхательную систему рвотных масс вызывающих мгновенное удушение) и т.п. Ничего из этого набора причин внезапной смерти в откровенной форме не было.», «Сверх ожиданий было обнаружено относительное морфологическое благополучие артерий коронарной системы сердца.», «Не оправдались ожидания патолого-анатомов обнаружить типичную патологию хронической болезни с ее финалом в виде обструкции просвета крупной ветви коронарной системы сердца. Если бы эти ожидания оправдались, был бы быстро и исчерпывающе решен вопрос о причинах и механизмах внезапной смерти Андрея Дмитриевича. Этого, однако, не случилось.», «Мы ожидали от скоропостижной смерти более ясной и отчетливой морфологической документации».
И далее:
«Полной неожиданностью была картина, открывшаяся перед присутствующими при снятии черепной крышки и обнажении поверхности мозга… Раскрывшейся картиной все были ошеломлены: в моем прозекторском опыте, насчитывающем около 70 лет, я ее встречаю впервые. В плотной кости снятой черепной крышки проявились, точно замурованные в ней, множественные кроваво-красные пятна разных размеров, от 1 до 3–4 см². Число их не сосчитывали. Форма их была неправильная, на просвет они имели очертания расплывшегося пятна, то розовой, то отчетливо красной окраски.», «Поверхность полушарий мозга, особенно левого, тоже была необычна. Левое полушарие было покрыто плотной оболочкой, толщиной около 2–3 мм, из ткани фиброзного вида с буроватым оттенком. Такой же оттенок имела поверхность левого полушария».
При всей ошеломляющей для него необычности и необъяснимости увиденного Рапопорт все же делает вывод: «Никакого значения в скоропостижной смерти они, вероятно, не имели, и не подлежат анализу под этим углом зрения».
Григорьянц имеет в виду, что пятна могли бы быть признаком медикаментозного отравления. Почему Рапопорт делает отрицательный вывод ясно из фразы Натальи Рапопорт, которую Григорьянц не процитировал: «Прошло уже несколько часов, а причину смерти все еще не обнаружили, и с каждым часом выходившие в коридор патологи становились все более озабоченными. Оставалась, правда, надежда на инсульт. Я была свидетельницей паники, вспыхнувшей было при обнаружении сгустков крови в костях черепа Андрея Дмитриевича. Неужели Сахаров был убит ударом по голове?! В коридор выскочил сильно взволнованный молодой человек в униформе, сообщил, пробегая: «Там что-то неслыханное» — и помчался дальше. Паника длилась недолго — кажется, мой папа первым пришел в себя и заметил, что кровь эта явно очень старая, но момент был воистину драматическим… Инсульта у Андрея Дмитриевича тоже не оказалось».
Сам Рапопорт потом пришел к выводу, что изменения в черепе Сахарова связаны с перенесенной им родовой травмой. (Рапопорт, Н. То ли быль, то ли небыль: О времени и о себе. Ростов-на-Дону, 2004. С.50).
Косвенным признаком озабоченности органов госбезопасности результатами вскрытия может служить еще одно свидетельство – Андрея Грибанова – приведенное Григорьянцем: «Кто-то из стоявших в смежной с прозекторской комнате обратил внимание, что кроме группы близких Андрея Дмитриевича там находились два никому не известных молодых человека с радиотелефонами в руках, что было тогда очень большой редкостью. Через час или полтора после начала вскрытия, но задолго до его завершения, из прозекторской вышла Наталия Рапопорт, находившаяся там с отцом, которому был девяносто один год. Все бросились к ней с вопросами:
– Ну как? Какие результаты?
– Папу поразили бурые пятна на поверхности черепа…
Почему-то именно это сообщение очень испугало молодых людей и оба начали звонить по радиотелефонам — по-видимому, разным своим начальникам: – Они обнаружили желтые (именно желтые в рассказе Грибанова) пятна на черепе. По-видимому получили указание не суетиться и успокоились».
Анатолий Собчак был убежден в убийстве Сахарова, как это следует из его статьи «Сахаров, Старовойтова — кто следующий?!», написанной в Париже в 1998 году и опубликованной его вдовой Людмилой Нарусовой только в 2019 году. «Я не верю в естественность смерти Сахарова — слишком она была неожиданной и очень кстати для его политических противников. Напомню, что на двадцатые числа декабря была намечена общесоюзная стачка шахтеров, которая сильно беспокоила власти, а Сахаров был одним из инициаторов и вдохновителей этого выступления. Кстати сказать, после смерти Сахарова эта акция прошла практически незаметной.
Сахаров умер (точнее — погиб) накануне Второго съезда народных депутатов, на котором коммунисты готовились взять реванш у демократической оппозиции за поражение на Первом съезде. Естественно, что смерть Сахарова существенно ослабила позиции демократических сил, чем и воспользовалась правящая номенклатура».
Собчак, как и Григорьянц, думал, что Сахаров был отравлен – «Журналисты спросили Нарусову, почему Собчак считал, что Сахарова убили. Она пояснила, что среди знакомых Собчака был известный учёный-химик, который высказывал предположение о том, что Сахарова отравили веществом, которое вызывает остановку сердца. По предположению этого ученого, обнаружить яд в организме после смерти невозможно никаким способом».
Версия Владимира Рериха об ударе электрическим током, кажется, в прессе никогда не затрагивалась и выглядит сегодня вполне убедительной.
После получения Государственной премии за фильм «Полигон» Владимир Рерих сделал в Казахстане блестящую карьеру. Был близок к семье президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, его дочери Дариге Назарбаевой и его зятю Рахату Алиеву. В 2004 году стал гендиректором медиахолдинга «Хабар», президентом которого была Дарига Назарбаева. В 2006–2011 годах он генеральный продюсер Евразийского Медиа Форума, грандиозного ежегодного международного пропагандистского мероприятия, на которое приглашались президенты, премьер-министры и известные журналисты из разных стран. Потом что-то пошло не так и с 2012 года Рерих в качестве «позднего переселенца» жил в Германии.
В его официальной биографии есть серые пятна. Например, неожиданный для журналиста и кинорежиссера диплом Высшей школы права «Адилет» (1997). В том же году ее окончил и зять Назарбаева Рахат Алиев, который сразу же поехал в США на стажировку в ФБР, в 2001 году стал первым заместителем Председателя Комитета национальной безопасности Республики Казахстан (КНБ, бывший КГБ КазССР), а после этого заместителем начальника службы охраны Назарбаева. Потом Алиев занимал еще множество военных и дипломатических постов, но в 2008 году поссорился с Назарбаевым, был разжалован и приговорен к 20 годам заключения, скрывался в Австрии, где до того был послом и в 2015 году был обнаружен повешенным в австрийской тюрьме. Скорее всего, он был убит.
Рерих сам писал о своих многочисленных встречах с Рахатом Алиевым. Например о том, как тот однажды пытался вербовать Рериха в КНБ:
«Пришел от него работник, очень хороший парень:
— Извини, старик. Но он требует. Вот тебе анкета, заполняй.
— Что это?
— Будешь офицером действующего резерва КНБ.
— А зачем мне это?
— Ну, он так хочет.
Я посмотрел: анкета еще советских времен, на очень плохой обёрточной бумаге.
— Знаешь, — сказал я ему. – Я не буду этого делать.
— А что мне шефу сказать?
— Так и скажи: не буду. Мне это доверие льстит, но я же не ваш кадровый работник. Даже срочную службу тянул не в пограничных войсках. Высшую школу КГБ не оканчивал. Зачем я буду не свою форму носить? Это как-то странно и некрасиво, что ли. Вот так и передай.
— Я не знаю, какие будут последствия для тебя, — сказал мне этот парень и ушел. А через неделю я встретил его:
— Ну, как твой шеф отреагировал?
— Говорит: не хочет – не надо.
А представляешь: взял бы – и подписал…»
В биографии Рериха указано, что он майор запаса. Звание, как сказано в одной заметке, присвоено в 2002 году министром обороны Казахстана, который «на военном полигоне устроил настоящий праздничный фейерверк журналистам, позволив пострелять из всех видов оружия. И даже наградил отличившихся острым пером. Среди них советник председателя совета директоров ЗАО “Хабар” Владимир Рерих». Получается, что звание это потешное.
Срочную службу (1976–1979) Рерих закончил старшим сержантом. Возможно, во время срочной службы Рерих впервые и соприкоснулся со спецслужбами. В блестящем эссе 2019 года (Рерих был по-настоящему талантливым журналистом) он упоминает часть в которой служил: «На улице Горношахтной, за краснозвездными воротами, в многоэтажке, выложенной из крупного кирпича, жила боевой жизнью таинственная воинская часть, бойцы которой щеголяли в дивных гимнастерках цвета линялых джинсов. Погончики они носили сиреневые, а сапожки юфтевые.
Это был отдельный специальный моторизованный батальон особого назначения. Такие части дислоцировались в столицах союзных республик и крупных областных центрах. Головной легион стоял в Москве – дивизия имени Дзержинского.
Войска были учреждены закрытым постановлением Совета министров СССР в начале шестидесятых годов – вскоре после известных событий в Темиртау. Они предназначались для подавления массовых беспорядков».
Я встречался с Владимиром Рерихом только однажды, пошел в июне 2022 г. на его лекцию в берлинском лектории «Диктум», посвященную предпосылкам начала Второй Мировой войны.
Эта тема обычно – лакмусовая бумажка для определения не только исторических, но и политических взглядов человека. Рерих излагал свою версию событий, чрезвычайно близкую к советской и ставшую в путинские времена единственно допустимой – о коварном нападении нацистской Германии на безвинный СССР. И презрительно упоминал Виктора Суворова давным-давно не оставившего от этой версии камня на камне. Обычно такую позицию занимают люди, либо действительно не знающие советской истории, либо выполняющие пропагандистские функции. К какой категории относился Рерих я тогда не понял, да сейчас не уверен.
Через полгода, в ноябре 2022 г., в том же «Диктуме» состоялось совместное выступление Рериха и Александра Рара, немецкого политолога и самого, наверное, известного в Германии путинского пропагандиста. Обсуждалась вышедшая в 2020 году книга Рара «Код Путина». Вот это было уже очевидной уликой.
Эти обстоятельства, плюс кое-какая дополнительная информация (например, круг знакомств), позволили мне считать Владимира Рериха человеком, как минимум, не чуждым путинским спецслужбам.
26 января 2024 года, через пять дней после смерти Владимира Рериха, в том же самом берлинском кафе Art City People состоялся вечер его памяти. Вел вечер русский берлинский журналист, чья принадлежность к племени путинских агентов сомнений не вызывает.
Впрочем, нас сейчас интересует в первую очередь 1989 год. Фильм «Полигон» был заказан Министерством обороны. Можно с большой вероятностью предположить, что на роль режиссера фильма, основанного на полностью секретных вчера еще материалах, заказчики выбрали человека, которому полностью доверяли. И от которого не ждали никаких неожиданностей. Так что свои интимные связи с КГБ или, скорее, с ГРУ, у Владимира Рериха, несомненно, имелись уже тогда. Было кому приказать «сверху».
Что делает его версию смерти Андрея Дмитриевича Сахарова вполне правдоподобной.
Теперь, по крайней мере, понятно в каком направлении имеет смысл вести будущее расследование и где искать убийц.