Страна ГУЛАГ. Бывшие заключенные Осечкин и Савельев борются с режимом

Советский ГУЛАГ – Главное управление исправительно-трудовых лагерей – был описан Александром Солженицыным как архипелаг – система островов, разбросанных по всей стране.

В тюрьмах современной России пытки и насилие над заключенными снова стали нормой, а тюремные порядки выплескиваются за пределы зон, и на войну против Украины, с помощью которой российские власти пытаются восстановить советскую империю, отправляются зэки, которым обещают простить совершенные ими самые тяжелые преступления.

Предприниматель Владимир Осечкин за свою жизнь дважды оказывался в заключении – в начале 2000-х в Самаре по обвинению в убийстве, и в 2007 году по обвинению в экономических преступлениях, – и рассказывает, что сам подвергался пыткам. После освобождения в 2011 году создал информационный проект «Гулагу.нет», чтобы бороться с насилием в российских тюрьмах.

Тогда Осечкин не придерживался оппозиционных взглядов, считал, что систему надо менять изнутри, сотрудничая с властью, а заодно вступил в конфликт с многими правозащитниками, поддержав законопроект «об иностранных агентах», уничтоживший возможность получения международных грантов для правозащитной деятельности в России. Осечкин поддержал и аннексию Россией Крыма. Однако после новых обвинений в мошенничестве, обысков и угроз Осечкин эмигрировал во Францию, чтобы продолжать свою деятельность уже вне досягаемости от российских силовых структур. После нападения России на Украину в 2022 году он поменял взгляды на российско-украинский конфликт и сейчас публикует информацию о «ЧВК Вагнера», куда близкий к Владимиру Путину бизнесмен Евгений Пригожин вербует российских заключенных для войны в Украине, о пытках украинских военных в российском плену – и помогает покинуть Россию людям, готовым свидетельствовать о преступлениях российской власти.

Другой активист «Гулагу.нет» Сергей Савельев в начале войны проник на виллу в Биаррице, принадлежавшую Кириллу Шамалову, бывшему зятю Владимира Путина, собираясь организовать там жилье для украинских беженцев.

Савельев, гражданин Беларуси, был осужден в России в 2013 году по обвинению в хранении наркотиков и работал в колонии системным администратором. Он собрал огромный видеоархив со свидетельствами пыток и изнасилований в саратовской колонии, смог вынести его при освобождении и передать «Гулагу.нет». Савельев эмигрировал во Францию.

Проект продолжает публиковать данные о нарушениях в российских тюрьмах. Недавно были обнародованы служебные видеосъемки надзирателей во владимирской колонии, где содержат оппозиционного лидера Алексея Навального – в условиях постоянного давления.

Осечкин и Савельев – в фильме «Страна ГУЛаг» документального проекта «Признаки жизни».

Савельев

– Сначала меня направили в ИК-10, провел там полгода, ко мне пришли и предложили работать в отделе безопасности, потому что грамотный и умею работать на компьютере. Составлять документы, печатать бумажки, разбирать видеоархивы. Каждый день все сотрудники обязаны носить видеорегистраторы, снимать все, что происходит в процессе служебной деятельности. В конце дня эти видеорегистраторы сдаются в отдел безопасности, вся видеоинформация скидывается, и весь этот видеоархив нужно рассортировать. Я скидывал, проверял файл, видел, что они делали.

Изнасилования – очень частая практика. Это самый мощный, наверное, рычаг давления на осужденного. Человек полностью лишается прав, абсолютно. Их и так не много в тюрьме, но он лишается прав даже среди остальных заключенных, моментально опускается на самый низ тюремной социальной лестницы. Поэтому этот рычаг так активно используется. Засняв такое с кем-то на видео, его потом можно шантажировать и заставить делать все, что угодно: если не напишешь явку с повинной, мы это покажем сокамерникам. У них давно уже есть устоявшаяся практика использовать для этого заключенных. Конечно, это все осужденные, которые работают на администрацию, как правило, физически крепкие.

У меня было четкое понимание с самого начала, что это ненормально, такого не должно с людьми происходить. Что с этим делать, вот это я, конечно, решил не сразу. Мне нужно было научиться гораздо большему, чем я тогда умел – шифровать данные, хорошо их прятать, потому что я понимал, что если кто-то узнает, я, скорее всего, вообще не выйду оттуда. У меня не было связи никакой практически с внешним миром, естественно, интернета не было, я не мог это удаленно кому-то отправить. Единственным решением было вынести оттуда физический носитель. Архив рос и рос, пока не дошел до двух терабайт. Нужно было придумать, как вынести жесткий диск. [При освобождении] мне нужно было найти место, из которого я смогу его забрать, когда уже пройдут все обыски. А обыскивали меня четыре раза, естественно, когда такой человек освобождается, они много чего опасаются. Я придумал. [Там был] длинный коридор, метров 50, абсолютно пустой, мебели нет, спрятать было негде, кроме как под батареей, идущей практически по полу, с небольшой щелью два-три сантиметра под ней. Под батарею сначала я класть боялся, потому что был февраль, там паровое отопление, батарея безумно горячая, даже носки плавились на этих батареях. Боялся, что с жестким диском может что-то случиться под воздействием таких температур. Но вариантов не оставалось, поэтому положил, оставил. После последнего, четвертого обыска я пошел по этому коридору, споткнулся и подхватил его, сунул себе в рукав и пошел на свободу. Я даже сейчас вспоминаю, немного потряхивает.

Осечкин

– Спецслужбы Путина трахают свой собственный народ, насилуют, разрывают им задние проходы швабрами. Какая, на хрен, «Гейропа», когда у них агенты спецслужб, россияне россиян насилуют, смакуют это, снимают на видеорегистратор, а другие россияне в статусе прокуроров, ОНК, следователей это все крышуют? О каких можно говорить православных, семейных консервативных ценностях, когда у власти самые настоящие содомиты и садисты?

Эта вся история про ГУЛАГ, то, что мы сейчас имеем, тот же самый Пригожин. Мы разоблачили бесчеловечную схему – кто опубликовал информацию про заключенных, которых отправляют на войну? Чьи источники рассказали, что в российских тюрьмах создаются военные концлагеря?

Я воспринимаю путинский режим последний год – это танк, который несется на мир с ядерным оружием. Чтобы остановить его, есть два варианта: или выставить против него гораздо более мощный танк с еще большим количеством оружия, и тогда, когда они будут стрелять друг в друга, огромное пространство между ними превратится в ядерную пыль, либо нужно начинать разговаривать с теми, кто внутри танка, убеждать их, что нужно остановиться, чтобы они Путина, Пригожина связали и нам из танка выбросили. Чтобы мы помогли превратить танк в большой трактор, который поедет пахать пашни, а этих, кто все организовывал, мы заберем в Гаагу. Мы должны разминировать этот режим, чтобы главные зачинщики была разоблачены, чтобы большинство отказалось их поддерживать и выдало их на международный суд.