Владимира Путина могут привлечь к суду по делу о крушении лайнера MH17, когда он перестанет быть президентом РФ, расследование не закрыто, а только приостановлено. Об этом в интервью DW с прокурором Нидерландов.
На ближайшие 10 лет приняты все меры, чтобы в любой момент возобновить расследование по делу о крушении «Боинга-777» «Малайзийских авиалиний» в небе над Донбассом 17 июля 2014 года, говорят следователи Объединенной следственной группы (JIT). И все же накануне, 8 февраля 2023 года, им пришлось признать, что все имеющиеся у них возможности исчерпаны, новые обвинения, кроме тех, что уже были озвучены, предъявлены не будут, и дальше расследование вести невозможно. Тем самым заочный пожизненный приговор двоим россиянам и гражданину Украины, вынесенный 18 ноября 2022 года, останется пока единственным.
Россия в Гааге, возможно, и ждут новые суды по делу о рейсе MH17, однако нескоро. Заместитель главного прокурора Нидерландов и член Объединенной следственной группы Дигна ван Буцелер заявил в интервью DW заместитель генерального прокурора Нидерландов.
— Многие ожидали, что вы назовете новых случаев смерти. Имена прозвучали — вы назвали и командира 53-й бригады ПВО в Курске Сергея Мучкеева, и генерала ФСБ Андрея Бурлаку, и Шойгу (министра обороны РФ. — Ред.), и даже Путина. Но никому из них не были предъявлены обвинения. Они теперь кто с юридической точки зрения — все еще подозреваются?
— Сурков (бывший помощник президента РФ Владислав Сурков. — Ред.) еще. Да, подозреваемые ли они? Если вы посмотрите на факты, которые мы нашли, то да, мы говорим, что в отношении некоторых из них у нас есть веские основания полагать, что они могут быть привлечены к ответственности. Это — Путин, можно сказать, что он подозреваемый, но мы не можем привлечь его к ответственности, потому что у него иммунитет. Кроме того, доказательства еще не собраны полностью, у нас нет всех элементов доказательной базы.
По некоторым другим фигурантам мы отмечаем, что пока остается открытым вопрос, могут ли они быть привлечены к ответственности, потому что у нас нет ясности, участвовали ли они (в принятии решений о поставке ЗРК «Бук», сбившего «Боинг». — Ред.), хотя у них были соответствующие полномочия сказать «да» или «нет». Вот, например, Сергей Шойгу. Мы видим, что он был вовлечен, но, когда мы проанализировали все свидетельства, возник вопрос, а был ли он тем, кто может принять решение, или это было кто-то выше, то есть Путин.
И полученные нами перехваты телефонных разговоров и вся полученная нами информация указывает, прежде всего, в сторону именно господина Путина, а не Шойгу. Мы смотрели, достаточно ли доказательств, чтобы считать ответственным каждого из фигурантов. Можно сказать, что они несут моральную ответственность? Да, конечно. Но с юридической точки зрения вам нужны конкретные действия (с их стороны. — Ред.), а также наличие должности в цепи принятия решений, уполномочившей их. Мы, проанализировав роль каждого, пришли к выводу, что в данный момент мы не можем предъявить обвинения другим фигурантам.
— В чем, в том числе юридический, смысл называть имена этих людей, чтобы обнародовать их роль в конфликте?
— У нас есть национальные и международные обязательства сообщить ближайшим родственникам, а также широкой общественности, об итогах нашей работы, потому что, понимаете, идет уголовное расследование, и ближайшие родственники имеют право знать. Но то же самое касается и широкой общественности. Потом, мы решили не называть имена непубличных лиц. Поэтому мы не назвали имена членов экипажа (ЗРК «Бук». — Ред.). Но если вы говорите о министре обороны или если вы говорите о президенте Российской Федерации, то мы вынуждены назвать их имена, потому что есть только один президент и только один министр обороны.
— Но вы знаете, кто сидел в «Буке» и запустил ракету по «Боингу»?
— Да, мы сказали, что знаем имена трех человек, что в нашем расследовании есть трое тех, кто могут быть членами экипажа, но это информация из вторых рук, мы нашли какие-то свидетельства, но недостаточные, чтобы сказать, что у нас есть убедительные доказательства того, что именно они были членами экипажа.
— Вернусь к тому, что вы сказали. Владимир Путин является в этом расследовании подозреваемым в юридическом смысле — правильно?
— Да, это правильно.
— И он может быть привлечен к ответственности, когда не будет являться главой государства. Это верно?
— Если он не глава государства, то у него нет иммунитета. В этот момент мы оценим, как выглядит наше расследование и какой информацией на этот момент мы располагаем, чтобы решить, можем ли мы предъявить ему обвинения или нет.
— Вы сказали, что по тем или иным причинам — например, по формальным, как иммунитет военнослужащих другого государства — вы не смогли достичь планки, которая позволила бы предъявить обвинения. По отношению к кому эту планку вы сможете достичь быстрее всего?
— В отношении некоторых фигурантов мы пришли к выводу, что у нас нет или недостаточно доказательств, а в отношении других мы используем слово «веские основания», например, в отношении президента РФ. Таким образом, тут мы ближе, чем в других случаях. Но мы всегда повторяем: в этом деле так много родственников погибших и перед ними мы обязаны выполнить обязательства — если мы передаем дело в суд, то доказательства должны выдержать проверку.
— Трудно ли было сказать родственникам, что на этом преследование ответственных заканчивается, по крайней мере, на какое-то время. И что вы чувствовали в конце?
— Не то чтобы все закончилось, но на какое-то время все приостановилось. И да, это было тяжело для ближайших родственников, потому что вы хотите, чтобы вы могли рассказать им все и ответить на все их вопросы. То, что мы вынуждены приостановить расследование, означает, что ответить на все их вопросы я не могу. В этом смысле было тяжело, и в этом смысле они были разочарованы. Но они проявили уважение к нам и поняли, что мы сделали все, что смогли, и что все остальные ответы находятся в России.