Последний сюрприз киндера

Сергей Кириенко, главный идеолог Российской Федерации, – человек-перевертыш. То есть он даже в этом похож на яйцо («киндер-сюрприз» – его историческая кличка). Даже фильм так называется, который снял про него журналист Константин Гольденцвайг: «От либерала до хозяина Донбасса«. Но надо брать шире. Хозяина умов! Причем главное увлечение первого замглавы кремлевской администрации — это лепка или коррекция умов молодых. О тренировочных идеологических лагерях имени Сергея Кириенко — Наталия Шавшукова, Леонид Швец, Дмитрий Морозов. Ведет программу «Лицом к событию» Елена Рыковцева, — материал Радио Свобода

Елена Рыковцева: Как выяснилось на днях, это выяснилось давно, но на днях было еще раз повторено, гражданам России недостаточно телевизора, по крайней мере, молодому поколению. Молодое поколение будущих политиков и политологов нужно свозить в специальные тренировочные лагеря и объяснять им, как жить дальше, как жить в условиях войны с Украиной. И занимается этим Сергей Кириенко. Мы посмотрим сюжет о том, что происходит на «территории смыслов» по версии Кириенко.

Елена Рыковцева: Совершенно понятно, как их обучают смотреть на жизнь и на войну, потому что сам Сергей Кириенко занимается донбасской операцией, он ездил в Мариуполь, где открывал памятник известной бабушке. С нами Леонид Швец. Вы вообще-то могли себе представить, что главного идеолога войны сегодняшней в Кремль привел когда-то за руку Борис Немцов? Вы могли представить, что такой перевертыш случится в российской политике?

Леонид Швец: В свое время, насколько я помню, Кириенко Борис Ельцин назвал боевым молодым демократом. Вызывает сейчас смех только. Судя по всему, у этого человека никогда не было никаких взглядов, поэтому называть его идеологом даже странно. Просто перед ним сейчас стоит задача что-то такое сострогать, вот он строгает что-то этакое. Правда, из чего, из какого, извините, говна и палок, не очень понятно, но что-нибудь придумают. В этом смысле он верный ученик своего учителя школы Щедровицкого. Стоит задача, надо ее решить, он ее решил. Спустя какое-то время, возможно, в России встанет задача построения системы концлагерей с хорошими душегубками, чтобы сильно атмосферу не загрязнять, этот бывший боевой молодой демократ замечательно справится с этой идеей. Он подберет молодых инженеров, они устроят конкурс, они устроят замечательные игры какие-то вокруг этого. Он с комсомольским задором все это проведет. Извините, у этого паскудства нет никаких принципов, ничего. Вот он так проживает свою жизнь. Бориса жалко.

Елена Рыковцева: Мы программу назвали «Последний сюрприз киндера», то есть нам кажется, что больше перевернуться уже некуда, но как вы считаете, могут настать такие времена, когда он снова? Он скажет: меня заставили, этот гитлеровский страшный фашистский режим, я не хотел, я хотел спасти людей, я держал этот стул, чтобы не пришли еще хуже. И он опять пригодится какой-то новой более демократической, либеральной власти, он снова станет таким, каким был в начале.

Леонид Швец: Наверное, этот вопрос надо не мне задавать, потому что мой ответ понятен: пускай он чаще приезжает в оккупированные области, у него появится шанс побыстрее встретиться с Господом Богу. Наши силы специальных операцией или партизаны ему в этом с удовольствием помогут. Что касается его дальнейшей судьбы, если он не будет приезжать на ныне оккупированные территории – это вопрос к россиянам. Что у вас еще может быть такое, что вам может пригодиться это, извините, г…, Кириенко?

Елена Рыковцева: С нами Наталья Шавшукова. Вы считаете это для проформы или действительно этим молодым будущим политологам в мозги вкладывают правильную концепцию, которую как им вложили, так они и реализуют в своей последующей молодой политической и политологической жизни?

Наталья Шавшукова: Все-таки, мне кажется, вряд ли удастся Сергею Владиленовичу или кому-нибудь еще создать деревянных солдатиков Урфина Джюса. Что касается этих школ – это достаточно стандартная и распространенная технология. Собственно, те самые упомянутые методологи ничего нового не изобрели, они просто в свое время привезли в тогдашний СССР какие-то западные технологии, которые казались тогда в новинку, проводить какие-то мозговые штурмы, обрабатывать решения в группе. Но ничего нового по сравнению с тем, что происходило, условно, в 1999 году, Кириенко не делает. Вы задали вопрос по поводу Бориса Ефимовича Немцова, я помню, как я первый раз увидела Кириенко – это был съезд тогда еще движения «Правое дело», потом он преобразовался в Союз правых сил. Тогда же, кстати, Валерия Ильинична Новодворская была в том же самом зале. Сергей Владиленович сделал потрясающую карьеру от главного демократа до главного негодяя. Я не вижу большой опасности в этих форумах. Я могу понять, почему Кириенко это делает. Неслучайно Кириенко сказал, что скоро будут голосовать люди 2006 года рождения. У нас идет очень большая демографическая волна, скоро на политический рынок выйдет в большом количестве молодежь. С одной стороны это таит опасность, потому что это потенциальные призывники, а с другой стороны такое количество молодежи последний раз появлялось у нас 30 лет назад. То есть это поколение 40-летних, а сейчас в мир выходят наши дети. И это уже внуки самого многочисленного советского поколения, поколения бэби-бумеров. Они просто будут играть очень большую роль, их будет раза в два больше, чем нынешних 20-летних, через несколько лет. Понятна обеспокоенность Сергея Владиленовича, на его месте я бы тоже по стенке бегала.

Елена Рыковцева: Давайте мы еще один посмотрим репортаж о его бурной деятельности по лепке из молодежи того, что ему надо, чтобы слепилось.

Елена Рыковцева: С нами Дмитрий Морозов. Из того, что вы услышали – такой лагерь, сякой лагерь, эта школа, 25-я школа, вам что показалось бы полезным для себя, вы куда бы съездили к ним?

Дмитрий Морозов: Конечно, поучиться стрелять прикольно, если, тем более, бесплатно. Я очень важную вещь хотел бы здесь подчеркнуть относительно того, часть какого процесса то, что мы сейчас посмотрели – это процесс исчезновения из нашей институциональной науки, из академий такого предмета, как политология. То, что было сказано, все это красивая декорация, красивый салют праздничный в честь того, что мы теряем политологию как науку. Я бы очень хотел подчеркнуть те риски, к которым мы придем, когда эта наука исчезнет, что Россия конкретно потеряет. Во-первых, мы уже знаем пример из истории, когда из нашей академической жизни исчезает предмет научный, например, когда у нас исчезла генетика в Советском Союзе, мы чуть не потеряли селекцию, очень важную для экономики, для жизни людей вещь. Второй момент очень важный, который тоже нам подсказывает история. Когда во время Гражданской войны произошла смена политических кадров, царские чиновники были убраны со своих мест, а они все-таки имели опыт, образование, знания и так далее. Их пришлось заменять как раз людьми без политического опыта, то есть будущими кадрами без политологии в своей голове, как науки. Это привело к росту бюрократического аппарата, потому что на одного царского чиновника пришлось ставить четыре-пять новых советских политических деятелей. То же самое нас ждет в России, еще один рост бюрократического аппарата. И параллельно с этим исчезновение, попытка вместо этой науки политологии, вместо институционального размышления о политике, гнуть конкретную идеологию, а значит убрать реальное изучение политики как предмета. Все-таки запрос на это есть, значит, выйдя из институционального поля, из академии, она перейдет в теневое, а это означает, что ее изучать будут не на парах, семинарах и лекциях, а ее изучать будут уже самостоятельно на каких-то кружках. Когда ты изучаешь сам, ты очень сильно сужаешь выборку изучаемого предмета, а значит ты радикализируешь его. Поэтому мы получим молодежь более радикализированную.

Елена Рыковцева: Вас прямо надо лектором в эти лагеря, потому что вы так хорошо все объясняете. Как вы оцениваете эффективность кириенковских этих всех территорий смыслов, школ? Они в правильном направлении выстраивают мозги ваших сверстников по части политологии, по части объяснения происходящего? Они смогут объяснить так, как их научил Кириенко?

Дмитрий Морозов: Это, очевидно, смена науки на идеологию. Это попытка реальная изучение, рассуждение о чем-то содержательное заменить на конкретные штампы, которые несут в себе идеологическую подоплеку. Естественно, это негативно. Эффект в том, что мы потеряем будущие молодые образованные кадры и получим молодежь, которая не понимает суть вещей на серьезном уровне, на каком можно задействовать для улучшения жизни людей и обновления государственного аппарата, его омоложения. Мы получим идеологических монстриков.

Елена Рыковцева: Пока Дмитрий говорил, вы видели кадры фильма, который так и называется «От либерала до хозяина Донбасса», который сделал для телекомпании «Дождь» журналист Константин Гольденцвайг. Это совершенно поразительно, что на протяжении всего этого фильма о Сергее Кириенко, который стал не только хозяином Донбасса, но и властителем дум, умов, это человек, который «закатал» Фургала, а Сергей Фургал был не системным губернатором, люди его выбрали, потому что они так захотели – это редкий случай. И вот говорят о нем в этом фильме только и исключительно либералы, демократы – Евгения Альбац, Сергей Пархоменко, Леонид Гозман, потому что они знали его очень хорошо. Если сравнить, в Украине работа с молодыми людьми существовал такого рода для того, чтобы им концептуально вложить в голову, как нужно относиться к миру, к России, к патриотизму?

Леонид Швец: Безусловно, разные политические силы пытаются готовить молодые кадры. Работали люди из национал-радикального крыла, это тоже сопровождалось боевой подготовкой. Как ни удивительно, это пригодилось, именно из этих людей в значительной степени формировались добровольческие батальоны в 2014 году, когда армия была мало на что способна. Были попытки, естественно, со стороны пророссийских сил, денег же не жалели, все эти «Украинский выбор», «Молодые регионалы». Там тоже попытки каких-то сборов, игр. Я так думаю, представители соответствующие из России приезжали, это все организовывали по понятной причине. Такое, конечно, есть. у нас нет государства как заказчика в этом смысле, у нас каждый тянет свое одеялко, все друг с другом ругаются.

Елена Рыковцева: То есть разница в том, что на уровне государства такого нет. Государственного заказа на формирование единой молодежной идеологии нет.

Леонид Швец: Может быть кто-то попытался бы его сформировать, этот заказ, но его бы просто послали к чертовой матери. У нас в этом смысле нет общественного запроса – это точно. Общество, которое не имеет такого запроса, достаточно жестко реагирует, когда за его деньги, за его счет пытаются навязать какую-то комсомольскую чепуху. Я Диме должен сказать, что спрос на политологию в Украине есть, потому что здесь есть политика. Как с политикой быть в России, зачем там политология, не знаю. Наверное, политология сопротивления сейчас должна появляться, на это запрос, мне кажется, в России должен появиться.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ОБСУЖДЕНИЯ СМОТРИТЕ В ПОЛНОЙ ВИДЕОВЕРСИИ ПРОГРАММЫ